Что происходит в Кыргызстане, где второй день не прекращаются беспорядки. Интервью
Беспорядки в Кыргызстане, начавшиеся после выборов в местный парламент, Жогорку Кенеш, продолжаются. Вышедшие в ночь с 5 на 6 октября на главную площадь Бишкека Ала-Тоо люди захватили Белый дом и освободили из тюрем членов команды прежнего президента страны Алмазбека Атамбаева включая его самого. В столкновениях пострадали не менее 150 человек, один погиб.
В стране начался захват власти, а заодно и всего более-менее ценного. За один день сменилось несколько генпрокуроров, два мэра Бишкека, один за другим образовались два Координационных совета оппозиции. Сегодня премьер-министр Киргизии Кубатбек Боронов ушел в отставку. Его место тут же занял экс-депутат Садыр Жапаров, который вчера вышел из колонии. Поступают сообщения о расправах над чиновниками и силовиками. Появились слухи, что президент Кыргызстана Сооронбай Жээнбеков бежал из страны.
Что сейчас происходит в стране и во что может вылиться протест? Об этом мы поговорили с руководителем киргизского аналитического центра «Деловая Евразия» Павлом Столяренко.
— То, что сейчас происходит в Кыргызстане, называют по-разному. Кто-то цветной революцией…
— Это не цветная революция. Нет признаков. Вообще сложно говорить о происходящем, опираясь на понятие «революция». Оно подразумевает смену формаций. В Кыргызстане скорее идет смена людей, то есть госпереворот. Это видно из предлагаемых платформ политических партий — нет смены формаций, в диалоге с обществом речь идет о личностях лидеров, а не о разнице их идей. Есть глава партии — есть партия, нет главы — увы, нет и партии. За последние 29 лет в Кыргызстане утрачена прежняя политическая школа, основанная на советском монопартийном коммунистическом прошлом, и не сформирована новая.
— Тогда кто те лидеры, которые вывели сторонников на улицы?
— Киргизское общество, особенно политики, подошли к этому дню в наиболее боеспособном состоянии, политическая картина сейчас наиболее пестрая за последние годы. В минюсте, например, зарегистрированы 250 партий. Важный вопрос — почему так получилось. Повторюсь: у нас политическая партия строится вокруг личности. Классическая партия берет власть, чтобы создавать условия народу определенными методами, на основе определенной идеологии. В США это демократы и республиканцы, в Великобритании — тори и виги. Современный Кыргызстан в политическом плане — типичная азиатская страна. В Азии ценят силу, ценят власть, поэтому всегда ориентированы на сильных личностей, харизматиков. Вокруг таких людей здесь объединяется народ. И все это четко видно по тем партиям, которые участвовали в минувших парламентских выборах.
— Было 16 партий…
— На начальном этапе, в июне–июле этого года, на выборы заявлялись 47 партий. Позже многие объединились. Например, лидер «Ак-Шумкар» Темир Сариев (премьер-министр Кыргызстана с 2015 по 2016 год, сейчас член временного правительства республики. — Znak.com) объединил свои усилия с лидером партии «Бутун Кыргызстан» Адаханом Мадумаровым (госсекретарь Кыргыстана в 2006–2007 годах, спикер парламента в 2008 году. — Znak.com).
— Предвыборные программы, кажется, мало чем отличались. Почти все говорили о преодолении последствий коронавируса…
— Это так. Наши партии не представляют платформы. Это тоже сбивает с толку электорат, кстати. Замечают тех, у кого харизмы больше, или тех, кто проявил себя как-то по отношению к людям. Протестные настроения сформировались в том числе из-за недовольства теми людьми, которые продавали голоса на выборах за подарки. Власть показала, что не владеет ситуацией, не правит страной. В Азии слабость правителя непростительна — его просто сносят с трона. Что в предвыборный период, что в день голосования власть игнорировала факты нарушения законодательства, подкуп избирателей, организацию незаконных выездных участков для голосования. Избиратель оказался оскорблен, а это уже протестный потенциал, который и сработал.
— Чем партии отличаются друг от друга?
— Их можно условно разделить на несколько групп. Первая: те, кто ориентирован на действующую власть: «Биримдик» и «Кыргызстан». Их цель проста — удержать себя во власти и удержать власть вокруг себя. Сложность их ситуации в том, что позиционировать себя провластными в Кыргызстане опасно. Это значит раздражать народ, который имеет опыт двух госпереворотов. Народ дважды выносил президентов (Аскара Акаева в 2005 году и Курманбека Бакиева в 2010 году. — Znak.com). Вторая группа партий, к ним в первую очередь относится «Мекеним», это партии людей, которые сумели неясным образом обогатиться, будучи чиновниками. Например, род Матраимовых. То есть партии олигархического толка. Они также пытались сохранить свое влияние во власти и даже пытались не класть все яйца в одну корзину, поддерживая партию «Мекенчил», «Кайран» и еще несколько. Именно эта группировка вызывает очень сильное раздражение сейчас в Кыргызстане. Третья группа — оппозиционные партии. Например, «Бутун Кыргызстан», в которую вошли старые политики-харизматики, которые неплохо держатся на публике. Таких партий несколько: «Республика», «Ата-Мекен», там тоже старые политики, которые опять хотят войти во власть.
— То есть они оппозиционеры только потому, что сейчас сами не во власти?
— Точнее, они за бортом распределения. На выборах эти партии в основном не могли преодолеть семипроцентный барьер. К числу ярких оппозиционных партий у нас относят «Социал-демократов» — сторонников бывшего президента Алмазбека Атамбаева. На выборах они получили менее 2% голосов и были одними из первых, кто в ночь на 5 сентября вышел на площадь. И есть еще две партии, которые стоят несколько особняком, но о них тоже надо знать. Это «Реформа» и «Чон казат». «Чон казат» (переводится как «Большой поход») ратует за возврат к первой Конституции Кыргызстана 1993 года, к мажоритарной системе. Партия настаивает также на национализации предприятий, приватизированных в 1990-е годы. Выступает за то, чтобы взять под контроль стратегические отрасли — горнорудную промышленность, энергетическую отрасль. На международном уровне они декларируют равноправные отношения с Россией. Партия «Реформа» была сформирована несколько месяцев на волне антикоррупционного движения. Тогда люди выходили на площадь Ала-Тоо в Бишкеке и требовали не столько привлечь к ответственности Матраимовых, сколько мер в отношении президента Жээнбекова. Хотя развитие коррупционных схем, и в этом странность, пришлось на правление его предшественника Атамбаева. То есть внимание общественности как бы специально переключали на Жээнбекова.
— Чем-то напоминает историю сторонников Алексея Навального в России.
— Определенные параллели, действительно, можно провести. Партия «Реформа» ориентирована на сближение с Западом, им близка проамериканская линия развития. Ее сторонников отличает хорошая организация и оснащение. Они бережливо относятся к городу, аккуратно общаются с прохожими, не провоцируют правоохранительные органы. Ведут себя нарочито демократично. Партия быстро получила популярность в соцсетях. Сторонники «Реформы» не идут к людям, живущим в горах, зато говорят о постиндустриальном обществе. И для Кыргызстана это суперстранное заявление только потому, что во многие села воду до сих пор в бочках привозят. Еще один интересный момент. «Реформа» сейчас не вышла на площадь. Наоборот, они как бы свернули свою активность, притаились.
— Кто вышел на улицу, кроме сторонников Атамбаева?
— Те, кто после выборов остался за бортом. Первыми вышли «Чон казат» и «Социал-демократы». Их было меньше десятка. Потом людей стало больше, больше и больше. Фактически сейчас там совершенно разные группы. Их объединяет только общий противник. Пока это ЦИК и правительство. Но долго идти вместе они не смогут. Кстати, старые политические партии на площадь не допускались. Депутатов действующего созыва тоже не хотят допускать. Все потому, что они и так уже работали, а люди руководствуются правилом: если ты работал и лучше не стало, значит, ты больше не нужен. Наверное, поэтому на площадь вышло так много молодых людей. Было видно, что они хотят что-то изменить, а не просто заряженные «торпеды», как во время Тюльпановой или Апрельской революций. Это хорошо.
— А что плохо?
— Ситуация развивается по негативному сценарию. Захвачены некоторые месторождения, разгромлены заводы. «Русская платина» подожжена, [золоторудное месторождение] Иштамберди захвачено, работа на медном месторождении Бозымчак оказалась парализована, там захватили технику. То есть идет варварская постпротестная волна. Далеко не все пострадавшие компании и предприятия принадлежат олигархам из партийных группировок, но все равно идет передел. Это очень серьезный маркер. Многие компании, наученные горьким опытом 2005 и 2010 годов, уже начали реагировать. Банки остановили выдачу наличных, опечатали и закрыли банкоматы. Национальный банк рекомендовал на время прекратить все финансовые операции. Минфин тоже заморозил все операции. Грантовые проекты международных организаций, которые работали в Кыргызстане, сейчас также замораживаются. И все же пока ситуацию пытаются стабилизировать собственными силами, не выводя решение на силовой уровень.
— В России в первую очередь обратили внимание на то, что из СИЗО и тюрем начали выпускать заключенных, того же бывшего президента Алмазбека Атамбаева.
— Это явление не носит массового характера. Но ряд бывших политиков, осужденных в том числе по надуманным делам, действительно были освобождены. Например, бывший премьер Сапар Исаков, депутат Садыр Жапаров. И все же Кыргызстан сейчас находится в ситуации, когда: а) идет резкий выброс протестной энергии; б) началась дележка портфелей и должностей; в) очень возможен негативный сценарий, который будет сопровождаться массовым переделом имущества. Многие, кстати, не исключают межэтнического конфликта. Кыргызстан — это 4 млн киргизов, еще 1 млн узбеков, есть русские, евреи и другие нации.
— Бывший президент Атамбаев и те, кто его поддерживает, могут сейчас вернуть власть?
— Среди тех, кто вышел на улицы, есть и его сторонники. И они, конечно, воспользовались ситуацией, когда в стране начались беспорядки, чтобы освободить его… Но его программный список себя исчерпал. Он сам заявлял о намерении покинуть политику и покинул бы ее. В 2017 году он спокойно передал власть Жээнбекову по истечении очередного срока. Сейчас мне кажется сомнительным, что он вновь возглавит страну.
— Когда в России говорят о ситуации, отмечают, что протест связан с разногласиями кланов севера и юга страны. При этом в новом парламенте большинство голосов получили бы южане.
— Упоминание о кланах в привязке к Кыргызстану — очень расхожий стереотип. И когда о нем говорят, то, как правило, смешивают разные вещи. Кыргызы как народ — это самоорганизующийся социум, где кланы, семьи имеют сферы ответственности. Эти традиции и сейчас очень сильны, но все-таки древняя система уже претерпела слом. Но осталась необходимость соблюдать систему сдержек и противовесов. Управленец с юга периодически должен меняться управленцем с севера, а затем наоборот. Например, Атамбаев, при котором за шесть лет сменилось девять премьер-министров, считался умелым политиком.
— В России это сочли бы правительственным кризисом.
— Да, это свидетельствует о нестабильности. Но здесь не Россия и работают другие принципы. Кланы существуют и стараются продвинуться. При этом надо понимать ментальность кочевника. Он не стремится создавать, он стремится получить. Горизонт планирования здесь год-полтора. А с чего можно что-то получить в стране, где сельхозугодия составляют 5% от территории, а рудные месторождения почти не разработаны? Торговать здесь можно только властью. Поэтому идет постоянное клановое брожение. И пока эти кланы более-менее уравновешены, система будет стабильной. При правлении Сооронбая Жээнбекова баланс оказался нарушенным. Южные группировки объединились в правящую коалицию, и на севере начала копиться напряженность. Сейчас все это выплеснулось наружу.
— Можно ли говорить о перспективах Жээнбекова во власти или его дни на посту главы Кыргызстана сочтены?
— В Азии ценят силу. Правитель несет не формальную ответственность, а фактическую или даже физическую. Сильный правитель выдвигает, а главное, реализует идею. Реализует с помощью нации, во благо нации, как он это видит. Жээнбеков показал себя исполнителем высокого уровня, но не показал себя лидером.
— Когда у него истекает срок полномочий?
— Через три года.
— Сколько времени у него осталось?
— Жээнбеков выступает на BBC, но его нет на национальном телевидении, нет вообще никаких публичных появлений. И это позволяет задать вопрос: а где вообще президент, почему мы его не видим? Появились слухи, что он то ли покинул страну, то ли уехал на родину, в Ошскую область. Тезис, что президент Жээнбеков в принципе есть и функционирует, сейчас под большим вопросом.
— Кто мог бы взять власть в свои руки?
— Та же партия «Реформа», например. Это, правда, будет означать разворот Кыргызстана к европейским ценностям.
— Нынешние события могут как-то повлиять на отношения с Россией?
— В советское время освоение Киргизии имело успех только потому, что русские переселенцы шли на этой территории к крестьянам, к торговцам и начинали с ними что-то делать на равных. Они с ними жили, общались, ели один хлеб. Наши зарубежные партнеры после развала СССР делали то же самое. Например, в Кыргызстан приезжали люди по линии Красного Креста и тоже что-то начинали вместе делать, попутно обучаясь не русскому, а киргизскому. Таким образом, они уже внесли раскол в русско-киргизскую спайку. Догадайтесь, где тратится основная часть средств, направляемых на проекты в рамках ЕврАзЭС — правильно, в России! И это тоже вносит недопонимание.
— К чему это может привести?
— Кыргызстан просто займет соглашательскую позицию. В надежде на выгоды от пролонгации сложившихся трудовых отношений, когда 600 тыс. киргизов зарабатывают деньги на территории России, Кыргызстан будет во всем соглашаться, но на деле проводить собственную политику. К чему это в конечном счете приведет, предсказать сейчас в принципе невозможно.
Лидер Палестины заявил в СБ ООН о стремлении к миру с Израилем
Банк России дал прогноз по инфляции в этом году
Xiaomi подтвердила серьезную проблему в Redmi Note 9 и Redmi 9
В Тюменской области ожидаются дожди, грозы и град
Мобильная реклама позволяет определить местоположение смартфона с точностью до метра
|