Экс-министр спорта Юрий Серебренников — о признании вины, Челябинске, Юревиче и Аристове

Бывший министр спорта Челябинской области Юрий Серебренников всегда был одним из самых неравнодушных чиновников, всем сердцем радеющим за свое дело. Поэтому его появление несколько лет назад на скамье подсудимых по обвинению в получении взяток в особо крупном размере для многих стало громом среди ясного неба. На протяжении всего судебного разбирательства Серебренников не давал показаний, однако обвинение как-то не клеилось. Журналисты, посещающие заседания, ждали финального допроса, последнего слова, в котором экс-министр расскажет, что же на самом деле происходило. Но все пошло иначе — к всеобщему удивлению, он заявил, что признает свою вину. В 2016 году суд признал его виновным в получении взяток (статья 290 УК РФ) и приговорил к пятилетнему сроку заключения.

Прошлой осенью Юрий Серебренников вышел на свободу по УДО. Сегодня он согласился рассказать Znak.com, почему дал такие показания, а также поделился своими планами по написанию книги и рассказал, чем занимается и как сейчас помогает спортсменам. Встреча проходила в магазине антиквариата «Модерн», которым он руководит и который очень часто теперь посещают представители челябинских спортшкол и федераций.

— Юрий Николаевич, за спортивной жизнью региона следите? Спортсмены к вам приходят?

— Спортсмены приходят практически каждый день. Представители разных видов спорта. Не знаю, хорошо это или плохо. Чаще всего идут со своими горестями, со своей болью. А я всегда могу выслушать. Людям это нужно иногда. Знаю, что некоторые вещи они могут рассказать только мне. Ведь мы с ними прошли большой путь, более 20 лет. Для многих я как родной.

Не секрет, что я многим помог и с лечением, и с жильем, и с работой. Некоторые приходят с благодарностью. Кто-то просто чаю попить. Эта ваза (Показывает на стол.) у меня стояла в министерстве, теперь стоит тут. Ничего не поменялось, только кабинет другой и таблички нет на двери. Не в должностях дело. Скажу честно, мне очень приятно, что люди идут. В трудную минуту мне сотни людей помогали. Низкий поклон им всем!

— А какая помощь была нужна?

— Приведу один пример. Там, где я отбывал наказание, больница 50–60-х годов. В одном из корпусов текла крыша. Больные лежат, а рядом лужи. Я сделал все, что от меня зависело, чтобы ее отремонтировали.

— Почему не хотите рассказать о других своих добрых делах? Насколько мне известно, вы в исправительной колонии № 2 собрали библиотеку, провели кинофестиваль, устраивали соревнования, заведовали клубом, в ИК появился зал для силовых тренировок…

— Не хочу, чтобы это неправильно трактовали. Что я хвалюсь…

— Есть мнение, что вы в некотором смысле «разбаловали» нашу исправительную систему, и теперь от всех VIP-заключенных ожидают подобной помощи.

— Я жил так, как считал должным. Челябинск — это мой город. Здесь жили и живут мои родители, моя дочь, моя внучка. Где бы я ни находился, Челябинск в любом случае мой город. И мне хочется, чтобы в нем было хорошо. А если кто-то считает, что я кого-то разбаловал… Значит, это не его город, поэтому у него другое отношение. Может быть, это громкая фраза, но я патриот своей малой родины. Я десятки раз мог куда-то уехать — за границу, в другие города. Но я люблю Челябинск. Где бы я ни был, меня хватает на неделю. Потом все — хочу домой.

— Дымка не достает?

— Может быть… Я с 1961 года здесь живу, и все заводы, которые сейчас работают, были и тогда. И так же коптили. Но что-то никто раньше не задыхался, ни про какую экологическую проблему не говорили. А сейчас вокруг этого создают ажиотаж.

— Может быть, люди стали чуть лучше жить и чуть больше знать, поэтому обратили внимание на экологию?

— Те, кто хотят лучше жить, видимо, и покидают наш город. И в этом нет ничего страшного. Не нравится — не живите. Но я знаю многих людей, кто уехал в Краснодар, еще куда-то, а теперь они возвращаются. Оказывается, там менталитет другой, люди другие…

— Вы за что любите Челябинск?

— Я просто его люблю. На месте, где сейчас стоит ВИПР, раньше был маленький двухэтажный деревянный домик — я там родился. Родился в самом центре, почти на площади Революции. Мама работала в типографии «Челябинский рабочий», и им там выделили комнату. Как можно не любить родной город, который в каждой клеточке? Я работал со многими хорошими людьми, в том числе связанными с городским спортом. Когда стал начальником городского спортуправления, пришел даже не на ноль, а на минус сто. И с этих минус ста мы вышли на третье место среди городов-миллионников. За это Валентина Матвиенко мне вручила кубок.

— А можете расшифровать: «минус сто» — это как?

— Советский Союз распался, а Россия только начинала вставать на ноги. Все ведомственные спортивные школы, которые раньше принадлежали заводам, спортивным обществам, были брошены. Это все пришлось собирать. Когда я пришел, у меня задержка по заработной плате была полугодовая. Люди полгода не получали денег! В одной из спортшкол тренер кинулся на меня с кулаками. «Да ты, комсомольский выкормыш, что ты можешь сделать? Мы тут с голоду скоро передохнем!» В тот момент я для себя решил, что кровь из носу, но решу проблему или мне нечего тут делать. Пошел в финуправление, состоялся довольно жесткий разговор. Мне сказали, что впервые видят человека, который кричит на главного финансиста города. А мне терять было нечего. Я не на коттедж себе просил и не на машину, я просил выдать людям зарплату.

— С какой должности вы пришли в спортуправление?

— На тот момент я работал проректором в пединституте.

— Тоже неплохая должность.

— Должность была хорошей, мне там нравилось. Я немало сделал для института в свое время, считаю этот вуз родным. С 5-го или 6-го класса занимался там в археологическом кружке. До армии два года пытался поступить, но не поступил. Тогда в основном набирали целевиков. Когда вернулся, поступил на рабфак, а окончил институт по специальности «учитель истории и обществоведения». Наш факультет был мощным, это настоящая кузница кадров. Знаю многих успешных людей, которые его окончили. Нынешняя глава города Наталья Котова — тоже выпускница нашего института. Мы с ней учились в одно время и с тех пор знаем друг друга. Я был секретарем комсомольского бюро факультета. После армии меня приняли в партию. Когда сейчас начинают плохо говорить про коммунистов, я отвечаю, что сам был коммунистом, мама была коммунистом, отец, сестра. И все хорошо работали на своих местах. Когда я был коммунистом, мой клуб «Атлет» по праву считался одним из лучших в Европе!

— И как, удалось коммунисту погасить долг по зарплате?

— Да. Буквально за месяц я решил эту проблему. Надо отдать должное руководству города — все пошли навстречу. Меня поддерживал Вячеслав Михайлович Тарасов (бывший мэр Челябинска. — Прим. ред.), с которым мы душа в душу проработали восемь лет. Он как-то сказал про меня: «Этого не надо подгонять, его надо останавливать». Помню, пришел я работать в городское управление, зашел в туалет и на цыпочках дошел до определенного места. После этого первым делом отремонтировал туалеты. Мне сказали: «Ну все, сейчас Тарасов увидит, и тебе крышка». Как-то идем с ним после соревнований по футболу (они проходили на стадионе «Локомотив»), я говорю: «Давайте зайдем в наше управление». Показал ему туалеты. Слышу: «Сейчас я приду и всем устрою…» Думаю, ну все, попал, как и говорили. А он заканчивает фразу: «…Чтоб такие же туалеты везде были!» Когда мы в управлении срезали батареи, увидели, что там даже нет отверстия, куда должна поступать горячая вода. Они все зашлаковались. У меня сотрудники в валенках работали. А теперь в городе замечательное управление — с решетками, евроокнами, хорошим отоплением.

— Но до вас это все не делали, наверное, потому что денег не было?

— А их всегда не хватает.

— В чем проблема была? Нерационально использовали?

— Не в этом дело. Вот тут должно быть. (Кладет руку на сердце.) Работа — это практически второй дом, где ты проводишь львиную долю времени. И если твои сотрудники сидят в валенках, в туалет невозможно зайти, пол проваливается, потому что доски сгнили, о чем это говорит? Что ты плохой руководитель. А я был очень самолюбивым. Самооценка для меня много значила всегда. Поэтому наш «Атлет» из маленького заштатного превратился в знаменитый клуб. Спортсмены играли за сборную города, области, у нас был чемпион мира Сергей Цикунков. Все это было еще недавно. Очень жаль, что сейчас этого нет, клуба «Атлет» не видно и не слышно.

— Как вы думаете, почему?

— Потому что поменялось несколько директоров. Дошли до того, что клубом руководит человек, который не имеет никакого отношения ни к культуризму, ни к силовому троеборью.

И сейчас, хотя это мой родной клуб, я был одним из его создателей, я ни разу не заходил туда, хотя уже год на свободе.

— Боитесь, что будет тяжело?

— Не поэтому. А потому что приду туда и не смогу сдержать эмоций. Хотя с атлетовцами мы общаемся. Недавно присылают мне на телефон ролик, где около клуба «Атлет» — помойка. Я его кое-кому отсылаю, через полчаса кое-кого вызвали на ковер. Через час возле «Атлета» все сияло и блестело. Но почему так должно быть? Мне говорят — там должна управляющая компания убирать. Серьезно? Вы посмотрите, какой там скверик! Там растут голубые ели, березы, все огорожено заборчиком, я горжусь этим! Этот оазис за бывшим магазином «Школьник» мы создавали своими руками, потом ухаживали за ним, проводили субботники, подрезали кусты. Скажу честно, когда около Публичной библиотеки высаживали голубые ели, я с рабочими договорился и забрал четыре штуки для нашего скверика. В те времена их нельзя было просто купить.

— То есть сейчас вы снова признаетесь в деянии?

— Да. Но я унес их не к себе на дачу, а высадил в центре Челябинска. Пусть это будет мое самое большое деяние в этом городе. (Смеется.)

— Давайте про другие «деяния» поговорим. Все очень удивились, когда в конце судебного процесса вы полностью признали свою вину. Ведь так долго доказывали невиновность.

— Вообще я ничего не доказывал. Не давал показаний, пользуясь 51-й статьей Конституции. А когда настал момент, мне сказали — если признаю вину, получу 5 лет, не признаю — 10…

— Но очевидно, что изначально вы не собирались признавать вину?

— Я бы и не признал. Меня убедила адвокат — что мой подвиг никому не нужен. Я не могу рассказать сейчас всей правды, как это было. Скажу лишь, что ко мне приходили и говорили: «Дай показания на одного человека, и тебе ничего не будет». Я ответил, что не стану этого делать.

— Многие ваши бывшие коллеги дали…

— Мне этот человек никогда ничего плохого не делал, это раз. Во-вторых, когда этот человек приходил играть в хоккей, то за лед было оплачено. Когда его друзья сидели в ложе на играх «Трактора», то ложа была оплачена, и не из бюджета, а из его кармана. Еще много таких примеров привести можно.

— Давайте назовем человека.

— Михаил Валериевич Юревич (экс-губернатор Челябинской области. — Прим. ред.). Мне стесняться нечего. Я очень хорошо отношусь к этому человеку. И у него было ко мне замечательное отношение. Считаю, во многом я попал в эту историю именно из-за его хорошего отношения. Почему-то некоторые считали, что я должен был на первый-второй день полить его грязью, сказать, что относил ему кучу денег. Но этого не было, я ничего ему не носил, поэтому не мог покривить душой. Получилось так, как получилось.

Я помню, когда был первый суд по моей мере пресечения, поддержать меня пришло около 200 человек. Наверное, если бы я был такой крутой коррупционер, всех обирал, такого бы не случилось. И, кстати, я не видел, чтобы подобная «демонстрация» пришла поддержать еще какого-то мэра или министра. На письме в мою поддержку не поставили подписи только два человека — олимпийская чемпионка Светлана Ишмуратова и директор одной из спортшкол.

И я сейчас не хочу сказать, что во всем был прав, оценивать, заслуженно или нет получил свой приговор. С моей стороны были нарушения, но не коррупция.

— А какие?

— Превышение полномочий, наверное. Я собирал средства на проведение соревнований, не для себя и не в таком объеме, как говорится в материалах уголовного дела. А трактовали все как взятку. При этом я не обирал клубы, при мне они получили финансирование в 10 раз больше того, какое имели ранее.

— В этом месте хочется какой-то конкретики, чтобы стало ясно.

— Скажу так. Любые соревнования помимо официальной части имеют неофициальную, и ее официальными деньгами не закроешь. То же самое происходит и сейчас, и до меня было. Но решили отыграться на мне. Следователь, который вел мое дело, не был заинтересован в том, чтобы разобраться. Он сразу мне сказал: «Ты будешь сидеть». Задача ему была поставлена четко, он не вникал ни в какие нюансы. Такой вывод я сделал, поскольку, когда читал материалы дела, заметил, что некоторые листы прошиты вверх ногами. Никто особо не изучал дело. Надо было «упаковать» человека.

— Вам этот опыт что-то дал?

— У меня уже не тот возраст, чтобы учиться на таких опытах. Я и сам понимал, где хорошо, а где плохо. Просто иногда бывают моменты, когда слово «надо» превышает возможности и полномочия. Нарушать или нет, каждый решает сам. Можно было отказаться от всего, но мы не привыкли отступать, считали, что надо сделать любой ценой. Оказалось, что это чревато.

— Как ваши близкие это перенесли?

— Все перенесли очень тяжело. Мне кажется, лучше всех перенес я. Мама практически ослепла. Какая-то женщина во дворе начала ей выговаривать, что ее сын вор и прочее. Но как можно судить человека, которого вы даже не знаете? Не знаете, сколько сделал для спорта, сколько находил спонсоров! Которые давали десятки миллионов! И я не в карман их клал, хотя их проще всего было забрать. Помню, как-то пришел к Александру Михайловичу Аристову, попросил денег на «Трактор». Он дал мне 300 тыс. долларов наличкой. Я говорю: «Как мне за них отчитаться?» Он говорит: «Лишь бы команда играла». Ни одного доллара я не забрал себе, все было принесено в команду. На дворе стояли 90-е, команда в то время вообще не финансировалась. Александр Михайлович просто спас ее. Если бы он не помог, «Трактора» бы не было. И об этом никто не знает. Поэтому меня коробит, когда сейчас на него нападают: да что он сделал для города, и так далее. Есть такие поступки, о которых он сам никогда не расскажет. И я рад, что рассказал об одном из них. Кстати, он и сейчас каждый год выделяет для «Трактора» очень серьезные средства, на которые весь челябинский спорт мог бы прилично жить.

— Жаль только, что это не особо сказывается на игре команды…

— Это уже другой вопрос. Я не хочу никого критиковать. Могу лишь сказать, что примерно при том же финансировании при Юревиче команда была в финале Кубка Гагарина.

— Вам не хотелось бы сейчас вернуться в спорт?

— Если честно, очень бы хотелось. Я бы очень много пользы принес. Хочу сказать спасибо главе города и нашей ветеранской организации. Сейчас я заместитель председателя городского совета ветеранов по спорту. Сделали уже несколько добрых акций и будем дальше продолжать. К примеру, перед Новым годом изготовили значки «Ветеран спорта». Спасибо Александру Михайловичу Аристову и Виталию Павловичу Рыльских, которые помогли собрать подарки — шампанское и конфеты. Поздравим 70 человек.

— Весной вы говорили, что хотите создать какое-то спортивное объединение…

— Мы зарегистрировали фонд «Спорт и дети», я его председатель. Начнем работать и со спонсорами, и с организациями.

— То есть спорт вас не отпускает?

— Я и не хочу, чтобы он меня отпускал. Это важная часть моей жизни. Я начал заниматься спортом еще школьником. Вот фото 1983 года. Не всегда я был лысым и немускулистым. Но, когда я стал руководителем клуба «Атлет», нужно было выбирать — заниматься спортом или заниматься клубом. Совмещать оказалось нереально. В то время все олимпийские виды спорта рухнули. А наш клуб процветал. Помню, на первые заработанные деньги я повел всех тренеров в коммерческий магазин и купил по костюму «Адидас». Это было равносильно тому, если бы я сейчас всем по «мерседесу» вручил. На всех соревнованиях нас встречали с восторгом: «Это кто такие крутые?» Клуб «Атлет» звучал! Это был один из брендов нашего города. Мы, конечно, не догнали «Трактор» или «Ариэль», но нас знали.

И он был признан лучшим чемпионатом мира по культуризму за всю историю проведения. Поэтому, когда говорят, что мы первый чемпионат мира провели по дзюдо, я отвечаю, что первым был чемпионат мира по культуризму — проведенный челябинцами, но, к сожалению, в Москве.

— Интересный факт.

— Меня все время посещает мысль написать книгу «Кто есть кто в челябинском спорте». Но, к сожалению, я не писатель. Для меня письмо написать всегда было сложно. У нас дома сохранилось много моих писем из армии, и каждое начиналось словами: «В первых строках своего письма сообщаю: жив, здоров…» Дочь смеялась над этим. Говорить могу, а написать — нет. Нужно Игоря Золотарева (известный в Челябинске спортивный журналист. — Прим. ред.) привлекать, скорее всего. Вот он сейчас закончит свои книги, и, возможно, соберемся когда-нибудь. Кстати, еще один интересный факт — первый номер его газеты «Футбол и хоккей Южного Урала» проспонсировал клуб «Атлет».

— Сейчас проблемы не только у «Атлета». Вы наверняка в курсе, что за последние годы много спортивных клубов прекратили работу.

— На суде я говорил, что «все еще вспомнят дядю Юру», пройдет два-три года, и не будет команд. Так и случилось. В 2015 году не стало женского хоккея. А при мне команда «Белые медведицы» была бронзовым призером чемпионата страны, три девочки участвовали в олимпийских играх. То, что ее не стало, я считаю, большой минус. Сегодня в хоккейной школе Макарова есть группы девочек, многие талантливые спортсменки уезжают выступать за другие города. Очень обидно. Не стало баскетбола. С гандболом тоже большая проблема. При мне «Сунгуль» был третьим в стране, сейчас они играют в высшей лиге. А челябинская команда «Динамо» (в прошлом «Полет») играет в Снежинске.

Наш новый губернатор пообещал региону новые спортивные сооружения. Считаю, что большой игровой зал должен быть в первой тройке.

— Во дворце пионеров плохой, получается?

— Это не зал, а зальчик. По нормативам нужно, чтобы было минимум 3 тыс. зрительских мест, а там в лучшем случае мест 500. Он может и хороший, но для дворца пионеров.

— На набережной можно было бы сделать…

— Много где можно сделать. Та же арена «Трактор» поначалу казалась у черта на куличках. А теперь это чуть ли не центр города. Челябинск растет. Хоть и говорят, что люди уезжают, но при этом жилья строится очень много. Особенно на северо-западе. И все ведь заселено, все куплено. Значит, город был, есть и будет.

— Как вернуть спортсменов, которые ушли в другие команды? Там, получается, финансовые условия предложили лучше.

— Значит, надо здесь такие условия создавать. У нас есть тренер Александр Евгеньевич Миллер. У него есть бронзовый призер олимпийских игр, серебряный призер олимпийских игр и олимпийский чемпион. При мне он получал надбавку к зарплате 50 тыс. рублей, что давало ему возможность еще больше времени уделять подготовке чемпионов. Я думаю, человек заслужил. С моим уходом ему доплату аннулировали. А я считаю, что таких людей надо беречь. То же самое и со спортсменами.

— Нынешний министр Леонид Одер к вам не прислушивается?

— Я уже год как на свободе, но он ни разу не вышел на связь и даже на чашку чая не пригласил. Слышал от людей, что есть какая-то ревность. Те, кто со мной работали, чуть ли не гонениям подвергаются из-за того, что они «люди Серебренникова». Это для меня очень удивительно.

— Он сам разве не «человек Серебренникова»?

— Нет, хотя мы долго вместе работали. Были замами, потом я стал министром, он моим заместителем. Были разные моменты. Возможно, я иногда был жестковат по отношению к нему, но никогда не поступал подло.

— Давайте пофантазируем. Что бы вы сделали, если бы сейчас стали министром спорта?

— В первую очередь — отменил бы оптимизацию спортшкол. Вернул бы все, как было. Ведь были нормальные школы, которые показывали результат. Что там оптимизировать? Что можно оптимизировать на лыжной базе ЧТЗ? Ее можно только захватить и взять под контроль распределение жалких грошей.

Источник

Матвиенко заявила, что получает пенсию ₽25 тыс.

Жители Екатеринбурга хотят самостоятельно отремонтировать исторический «дом-расческу»

Mi 10T и Mi 10T Pro: известны все характеристики самых доступных флагманов Xiaomi

Сербия ужесточает карантин по коронавирусу

СМИ: В Рязанской области убили ходившего в юбке Александра Сергеевича Пушкина

Петербурженка сбежала из карантина в Боткинской больнице. И план у неё был на зависть Саре Коннор