Главврач Михаил Вербитский — о третьей волне COVID-19, прогнозах на зиму, смертности и вакцинации
Челябинская область, как и вся страна, переживает очередной подъем заболеваемости СOVID-19. Вирус за два года только набирает силу и становится более агрессивным: тяжело болеют и умирают не только пожилые и люди с хроническими заболеваниям, но и молодые. Стали болеть дети. Главный врач областной клинической больницы № 3 Челябинской области Михаил Вербитский сравнивает коронавирус с русской рулеткой — повезет не повезет, особенно говоря о тех, кто по тем или иным соображениям отказывается вакцинироваться. Мы поговорили с руководителем медучреждения об эпидемии, особенностях лечения, эмоциях врачей и страхах пациентов.
— Михаил Григорьевич, сейчас идет очередной подъем заболеваемости COVID-19. Как в целом вы сейчас оцениваете ситуацию? Можно ли сказать, что медперсонал привык к условиям пандемии и работать стало проще?
— Я уже не представляю, что мы когда-то жили без ковида. Те, кто работают в красных зонах, да, им стало легче: организм с месяцами адаптировался к повышенной жаре и к пониженному содержанию кислорода при работе в масках и костюмах. Но к самой болезни привыкнуть невозможно, потому что болезнь коварная. Есть люди, которых мы теряем и, конечно, их больше, чем при обычном гриппе. Для нас удар видеть, когда мы не можем оказать помощь, когда человек умирает. Конечно, при гриппе тоже были человеческие жертвы, погибали больные, но там чаще больные самостоятельно лечились, продолжали работать и поэтому заболевание прогрессировало, к тому же таких людей было немного.
Даже в условиях стационара у таких пациентов продолжает увеличиваться пневмония, нарастает дыхательная недостаточность, потом начинает присоединяться полиорганная недостаточность, эти люди переходят в реанимацию и, несмотря на все усилия, к сожалению, мы их теряем.
— От чего зависит, выздоровеет человек или умрет?
— Я для себя пока не смог сформулировать точный ответ на этот вопрос, да и многие специалисты тоже: мы пока не можем найти причину, почему часть больных не поддаются никакому лечению. Да, в первую и вторую волну это были больные с хроническими заболеваниями, возрастные пациенты, но сейчас мы видим, что ситуация меняется: болеют люди практически без хронических заболеваний, тяжело болеют более молодые.
— Молодые — это сколько лет? 30-40?
— Сейчас встречаются больные от 25-28 лет, которые тяжело переносят и проходят реанимацию, их пока немного, но, к сожалению, судя по тому, как идет течение пандемии, мы понимаем, что их со временем будет становиться все больше и больше.
— Как оно идет? Почему их будет больше?
— С каждой новой волной мы видим, что вирус только набирает силу, охватывает большую категорию людей, если в 1-2-ю волну дети не болели, молодежь не болела или переносила легко, чаще являясь просто переносчиками, то сейчас мы четко отмечаем, что эта категория наших граждан тоже начала болеть. Болеют тяжело, в том числе и дети.
— Дети болеют: как ОРВИ-ковид или уже есть случаи пневмонии?
— Болеть начинают как ОРВИ. У кого-то из детей заболевание усиливается. Когда нарастают явления интоксикации, долго держится температура, то этих детей госпитализируют в больницу. На сегодняшний день у нас открыто на базе 9-й горбольницы Челябинска детское инфекционное отделение, куда поступают дети с коронавирусом.
— Как будет развиваться пандемия в регионе в эту зиму?
— По нашим прогнозам, сейчас будет идти рост, и мы его уже видим. Это связано с тем, что, во-первых, много людей приехало с отдыха. Отдыхающие дают волну.
— Это Турция или наш юг?
— То и другое, тут отделить нельзя. Второе — начало учебного года, линейки 1 сентября. Это скученность детей, это возможность для вируса через детей передаваться близким. Это начало обучения и в институтах, и в школах, конечно, оно способствует при любой эпидемии увеличению числа зараженных, соответственно — заболевших.
— Сейчас сколько народа у вас находится в больнице, много ли тяжелых, много ли тех, кто в реанимации? И на ближайшее время можно ли говорить о возможном стабилизации ситуации с заболеваемостью?
— На сегодняшний день в наших больницах находится 1077 больных ковидом — это с инфекционной больницей в Малой Сосновке. Вообще рассчитано, что мы на трех базах готовы принять 1110 больных, в том числе, порядка 110 — это реанимационные больные.
Но мы стараемся находить, открываем дополнительные места или кого-то из реанимации, кто стабилизировался, переводим в палату, в ком мы уверены, что падение сатурации остановилось, организм пережил стресс, связанный с заболеванием и процесс пошел в обратную сторону.
В целом по пациентам. Процентов 20-25 — это больные с сопутствующими заболеваниями, вроде у них легко протекает заболевание, но мы, тем не менее, их кладем их в больницу чтобы помочь им выйти из этого состояния. Еще 10-12% — это реанимационные больные, ну и все остальные — больные средней тяжести — те, кому необходима помощь медицинских работников и которым необходимо кислород получать.
— Сколько в среднем по времени продолжается лечение?
— В реанимации у нас больные находятся от 4-5 дней до полутора месяцев. Все зависит от того, как идет процесс и добиваемся мы улучшения или нет. Есть больные, которые по месяцу, по полтора лежали и были в категории безнадежных, но случилось чудо: пациенты стали держать сатурацию, остановился процесс заболевания и человек поправился. Это большая радость для нас. В обычной палате раньше лежали по в среднем 9-10 дней, сейчас период удлинился до 12-14 дней.
— На подъеме второй волны госпитализировали, как говорили, при КТ-2, КТ-3, КТ-4, остальные лечились на дому. Много ли сейчас лечится на дому при вашей поликлинике и с каким процентом поражения легких, в каком состоянии госпитализируют человека?
— Понимая, что болезнь протекает по-разному и легкие больные могут стать тяжелыми, по-возможности, мы стараемся госпитализировать всех. Но есть часть больных, которая чувствует себя хорошо на фоне назначенного лечения. Таких больных мы оставляем дома, по ним передаются активы в участковые службы. Но самим людям, если они решили остаться дома, нужно быть активным. Я понимаю, конечно, тяжело иногда бывает дозвониться до поликлиники, но я здесь говорю так: это касается здоровья, надо дозваниваться, консультироваться со своим участковым врачом, о состоянии докладывать, если вы остались дома.
— С этим есть сейчас проблемы? С дозвоном, работает ли телемедицина, о которой говорили весной?
— Я не буду лукавить, проблемы есть. Сейчас о ковиде думает все население, и поэтому любое недомогание вызывает чувство страха. И, конечно, больной хочет получить совет от своего врача.
— То есть люди перестали искать совета в интернете или аптеке…
— Да, все хотят проконсультироваться с врачом, желают сдать ПЦР, узнают, как это сделать. Телефоны у наших кол-служб, которые принимают вызовы, работают в очень усиленном режиме. Мы стараемся. Даже у нас, хотя мы работаем не в поликлинике, масса звонков от знакомых, от соседей, кто не смог дозвониться. Мы стараемся объяснять, что лучше сделать и как. Во время пандемии мы должны объединяться, чтобы пережить все это. Конечно, хотелось бы, чтобы вера у населения была в нас, а не в интернет. За советом обращаются к нам, за помощью обращаются к нам. Но когда касается вакцины — нас не слышат, что нужно вакцинироваться.
— Как вы думаете, почему не слышат?
— Наверное, это наше российское «авось». Кто-то что-то сказал, послушали, авось проскочу. Не хотелось бы, чтобы была трагедия. Нам нужно, чтобы народ осознал, что другого пути на сегодняшний день нет. Это видно на примере наших медиков: достаточно много погибло с апреля по декабрь 2020 года — тех, кто занимался ковидными больными.
Я как врач должен настаивать, чтобы люди вакцинировались. Хотя думаю, что жизнь заставит всех сделать это, так как мы сейчас играем в русскую рулетку: проскочишь или нет.
— Давайте подробнее. Все-таки, те, кто вакцинировались, у кого выработался уже иммунитет, заболевают ли они и если болеют, то как? Попадают ли они в реанимацию? Есть ли случаи смерти? Если они есть, то какая статистика?
— Конечно заболевают. Вакцина не спасает от заболевания, так же как при гриппе. Что вакцина дает? При ее введении организм заранее испытывает ослабленный вирус, с которым он может справиться. И, соответственно, наш организм, набирает иммунитет и уже знает, как надо реагировать, подстраиваться. Значит болезнь пройдет легко. Есть масса примеров. С января 2021 года по июль в стенах наших трех больниц, которые входят в состав ОКБ-3, умерло 1152 человека — не вакцинированных. Вакцинированных умерло 8. Эти цифры уже говорят о том, что вакцинироваться надо.
— Что за пациенты умерли, уже будучи вакцинированными?
— В семи случаях имело место безнадежное хроническое заболевание, на которое наложился ковид. Есть также пример с дедушкой, который у нас погиб в больнице от ковида: вся семья у него заболела, несколько человек попали в больницу, дедушка не болел и родные решили его подстраховать и привили. Дедушка в этот момент был явно заражен, являлся вирусоносителем. Конечно, в таких случаях прививаться нельзя. Я еще раз хочу заострить внимание: нельзя прививаться, когда есть признаки ОРЗ, нельзя, если ты в контакте с заболевшими или с вирусоносителями. Кроме того, пока есть ограничение на беременных женщин и кормящих матерей. Это самые жесткие противопоказания.
В остальных случаях, я считаю, даже относительных противопоказаний быть на может. Доктор должен разобраться, какие у больного сопутствующие заболевания, почему он может тяжелей перенести вакцину и подстраховаться лекарствами, советами, но больного надо вакцинировать. Почему? Приведу пример: у человека поливалентная аллергия, его якобы нельзя вакцинировать. Но у меня вопрос, если человек заболеет, чем мы его будем лечить? У него поливалентная аллергия на все, на все лекарственные препараты! Так все-таки надо найти способ, тем более, здесь мы человека вакцинируем, мы можем подстраховаться антигистаминными, гормональными препаратами прикрыться, и можно вакцинироваться. А вот если он заболеет, тогда ему надо будет 8, 10, 12 препаратов принимать. Так что нужно выбирать наименьшее зло. Жизнь показывает, что многие больные с сопутствующими заболеваниями привились. Да, они поступают в больницу, но, к нашему счастью, они не доходят до реанимационного отделения, пневмония у них протекает легче, многие из них выписываются раньше.
— Как развеять слухи о превосходстве импортной вакцины над нашей?
— Это тоже очередная игра в рулетку. Ну ждите Пфайзер. Хотя я скажу, что я доверяю больше нашей вакцине. Если бы у меня был выбор, я бы все-таки предпочел нашу. Она делается у нас в стране, мы знаем условия ее хранения, мы знаем, что внутри страны все эти условия соблюдаются. Плюс у меня огромная вера в наших вирусологов. Наша школа вирусологии была и остается очень сильной, какие бы у нас события в стране не происходили. Это лучшая школа в мире. Не знаю, почему мы так преклоняемся перед другими вакцинами, мне не понятно.
— Вирусология хорошая, пропаганда страдает. Меняется ли сейчас само лечение ковида?
— Да, схема лечения меняется постоянно. Во-первых, мы отслеживаем, что за рубежом, отслеживаем наши ведущие клиники, которые разрабатывают свои схемы лечения. Эти схемы помогают. Даже специалисты «Коммунарки», приехав к нам, рассказали нам свои особенности лечения, мы — свои.
— Кстати, зачем приезжали столичные врачи? Что они тут делали?
— Во-первых, я считаю, что это очень порядочная позиция нашего губернатора. Это он пригласил специалистов из Москвы, договорился, что приедут специалисты из нескольких ведущих клиник по лечению ковида, чтобы посмотреть, на каком уровне помощь оказывается здесь. Губернатору нужна была реальная оценка, хотя он сам вместе с Ириной Гехт объехал все красные зоны и оценивал картину. Но ему нужна была независимая оценка, взгляд. Поэтому приехали москвичи.
К нашей радости, в общем они признали, что наша система оказания помощи больным с ковидом очень хорошая. По некоторым позициям мы даже можем встать выше многих больниц в Москве. Схемами лечения обменялись, для нас это было тоже интересным. Они нам предложили свои, с интересом посмотрели наши, проанализировали больных. Это сотрудничество продолжается. Мы готовы, чтобы наши доктора туда съездили посмотреть, как там устроена система. Думаю, такой обмен, во-первых, помогает получить всю достоверную информацию, во-вторых, что-то новое влить. После визита этих врачей у нашего персонала появился какой-то новый энтузиазм, что ли. Люди же все равно устают, а когда такие специалисты приезжают и говорят: слушайте, ну вы красавцы, конечно, появляется желание работать дальше, работать мозгами, чтобы как можно большему количеству людей оказать своевременную и в полном объеме помощь.
— А ваши специалисты выезжают в территории области?
— Да, выезжают. Телемедицина у нас открыта, т. е. мы постоянно консультируем. У нас две кафедры, они на вес золота: кафедра пульмонологии и кафедра анестезиологии и реанимации. Это те кафедры, которые находятся в красной зоне. Это практикующие врачи, вне зависимости от званий, они консультируют больных в красной зоне, выезжают в районы. С ними связь круглосуточная, как и со всеми нашими специалистами. Любая больница может проконсультироваться, связаться с нашей больницей, в любое время суток. Во время пандемии все к этому привыкли. Кроме того, мы работаем семь дней в неделю, в том числе и наш минздрав — суббота и воскресенье с начала пандемии у всех у нас тоже рабочие дни с консилиумами, видеоконференциями.
— Жалоб меньше стало с территорий, от пациентов? Качество оказания медпомощи увеличилось?
— Скажу так. Сейчас больше смертность, чем при гриппе. А если больше смертность, родственники, которые потеряли близкого, никогда не будут довольны. И поэтому жалоб не становится меньше, но благодарностей приходит больше. Недовольство связано с тем, что врачи работают в красной зоне, телефоны с собой не берут, а родственники хотят поговорить с доктором, узнать о состоянии своего родственника, но не могут дозвониться. Тогда они становятся в ряды недовольных и пишут жалобы. Если бы доктор работал в обычных условиях, у него было бы больше времени общаться. В то же время, я всегда докторам пытаюсь сказать: встаньте на сторону родственников. Когда мы говорим, что заболевание серьезное, их больной находится у нас и родственник не имеет информации, то это тоже страшно. Поэтому, конечно, мы с медперсоналом обговариваем все, чтобы выходили на связь с родственниками, отдавали информацию нашим информационным службам. Если что-то меняется в состоянии больного — нужно сообщать родственникам. Но, к сожалению, до идеала мы, наверное, никогда не дойдем, потому что никто ж не ждал пандемию. Если бы мы за года 2-3 знали, то и персонала бы больше было бы, и возможностей больше. Надо всем терпеть.
— Сейчас персонала хватает?
— Для больных с ковидом — достаточно. А для больных, которые не с ковидом, будем говорить так, есть определенный дефицит. Мы это не скрываем, он всегда был. Здесь за короткие сроки решить вопрос невозможно. Мы остались базой, которая взяла на себя сейчас всю экстренность, самые тяжелые экстренные больные не с ковидом — наши.
И это, как правило, тяжелые больные, потому что у нас оказание помощи идет по очень таким серьезным видам медицинской помощи. У части из них при лечении выявляется ковид, хотя при поступлении мы его не видим, так как тесты ошибаются, а на КТ изменений нет.
— Сколько стоит лечение ковидного больного?
— В реанимации лечение тех, кто долго лежит, до миллиона доходит. К примеру, сейчас по стандарту необходимы препараты, которые действуют на иммунную систему, ставить в двойной дозе, так как вирус стал более коварный. В той дозе, которую мы ставили в 1-2-й волне, препараты не действуют. Стоимость только этого препарата колеблется от 80 до 160 тыс. рублей. Есть еще препараты резерва, которые тоже нужны, если организм не справился. Такой препарат стоит от 640 до 670 тысяч. Это реанимация. А первые препараты, которые я вам назвал, они ставятся не в реанимации. Лечение обходится от 60-150 тыс. рублей, а верхний предел не ограничен. Если говорить о больных, которые попадают на искусственные методы очистки крови, там цифры зашкаливают. Но надо отдать должное государству, местному бюджету, Алексею Текслеру и Ирине Гехт: по ковиду мы обеспечены всем на 100%.
Ирина Альфредовна сама постоянно на связи с пациентами, приезжает в больницы, откуда идут жалобы, контролирует, чтобы всем было комфортно, чтобы не было дефицита в препаратах и оборудовании.
— Эффективным ли остается переливание плазмы человеку?
— Выскажу свое мнение. Я эффект вижу. Хотя здесь расходятся мнения, я остаюсь при своем. Мы одними из первых начали применение плазмы в лечении ковидных больных, и на первой волне мы очень успешно ее использовали, видели ее ошеломляющий эффект. И поэтому для себя приняли решение, что плазму используем. Каких-то осложнений, противопоказаний для применения мы не видим, одна польза. Я вам скажу по 20-летнему опыту работы в реанимации, вообще, препараты крови используются в достаточно большом количестве. И когда у людей появляется при ковиде какое-то сомнение в лечении, не надо бояться, поверьте мне. Для врачей плазма — это обыденно. Есть больные, которые категорически отказываются, и это неправильно.
— Как вообще ведут себя сейчас пациенты, как относятся к врачам?
— Как правило, основная масса больных находит общий язык с персоналом. Медики, которые там работают, уже привыкли, они понимают всю ответственность, которая на них лежит, они знают, какое это тяжелое заболевание. Отношение в большинстве своем хорошее. Конечно, бывают нестыковки. Практически у всех больных при ковиде включается депрессивный синдром, синдром страха. Поэтому мы понимаем, если человек иногда срывается, то это нужно расценивать как особенность течения заболевания.
— Врачи привыкли к своим костюмам-скафандрам? Они как-то изменились, облегчились?
— Сейчас уже да. Костюмы практически те же самые, выбор большой: есть дизайнерские, более удобные, хотя материал везде практически один и тот же идет, который не пропускает ничего. Сам процесс уже доведен до автоматизма. Кстати, москвичи отметили систему нашей одежды и обработку. Мы подобрали мази специальные, которыми защищаем свое лицо, потому что все лицо закрыть невозможно. Это обеззараживающий крем, который убивает бактерии. Перед тем как начать надевать костюм, на руки, ноги, конечности, лицо, голову, шею наносится этот крем. И потом уже надевается все остальное. Для москвичей это было удивление, конечно, что у них это не применяется.
Также удивила москвичей наша нижняя форма одежды: очень легкие хлопчатобумажные костюмы, с которыми наши работники не расстаются. Когда они выходят с грязной зоны, моются, они надевают не медицинские, они надевают вот эти костюмы, тело в них дышит. У них в Москве обычные медицинские костюмы и сверху комбинезон. А у нас все в таких костюмах цвета хаки и девушки, и юноши. Это началось с нашей больницы. Когда еще ковид был не рядом с нами, мы начали готовиться. Мы успели, взяли комбинезоны, все вместе продумали, когда первый комбинезон одели вместе с медицинским костюмом, было очень неудобно. Поехали опять, смотрели, что продают, и увидели вот эти костюмы из хлопка, нашли оптовых поставщиков, они российские. Обувь подобрали удобную и очки. В итоге к ковиду наша больница подошла подготовленные, у нас все было.
Когда была вспышка ковида в Златоусте, ее сразу же отправили туда, она гасила там. Она всю область проехала. Если нам говорят, что РОВД «полыхнуло» и надо до утра сделать там дезинфекцию, она ехала прямо ночью со своей командой, они обрабатывали. И те приборы, которыми все обрабатывали, те растворы, которыми обрабатывали, были разработаны ею. Я вам скажу: к ковиду область подошла практически не подготовленной в этом плане. И только благодаря таким специалистам, фанатам своего дела, оказался защищен наш персонал, и потери у нас были наименьшими.
— Поэтому, наверное, можно понять высказывание Елены Кутровой о лечении ковида за деньги для не привитых…
— Это было сказано не с целью заработать имидж или обогатить нашу медицину. Она сказала это с целью спасти как можно больше людей. Какими методами еще можно заставить людей прививаться? Она как эпидемиолог каждый день с начала пандемии бывает в красной зоне. Она видит, как больные мучаются, и очень сильно переживает. Я считаю, что сотни спасенных жизней, сотни подготовленных врачей к ковиду — это заслуга нашего эпидемиолога. Да, сказала она с горяча, на эмоциях. Никого мы платно не лечим и понимаем, что государство будет оплачивать лечение. Елену Федоровну надо было понимать. Если бы ей было безразлично, она бы вообще ничего не сказала.
Xiaomi Mi Band 6 готов к выходу на международный рынок
Шесть человек погибли при столкновении двух автомобилей в Казахстане
В Уфе возобновили уголовное дело против должностных лиц Минздрава РБ
В Екатеринбурге пенсионерка, которая не может ходить, впервые за 3 года побывала на улице
В Уржумской ЦРБ появилось новое оборудование для диагностики онкопатологий
Почему люди ищут мемы со своими именами в Google. Флешмоб с забытыми героями шуток 2010-х годов
|