Как СМИ раскрыли отравление Навального и почему считают, что к этому причастен президент
Российские власти уже больше суток не комментируют журналистское расследование о том, что к отравлению политика Алексея Навального ядом «Новичок» причастны сотрудники ФСБ. В интервью Znak.com один из авторов расследования, главный редактор The Insider Роман Доброхотов рассказал, как удалось раскрыть преступление и почему он не сомневается, что президент Владимир Путин был в курсе происходящего.
— Когда The Insider начал работу над расследованием и на каком этапе подключились Bellingcat?
— Мы с Bellingcat довольно давно работаем вместе по этому спектру тем, у нас накопился опыт и методы. Поэтому когда отравили Навального, мы сразу понимали, что мы будем это расследовать. При этом у нас уже было понимание, как производится в России «Новичок». Пару недель назад мы опубликовали об этом расследование, которое называется «Назови мое имя». Там логика была простая. Есть отряд ГРУшников из восьми человек, которых мы вычислили после расследования отравлений в Солсбери и в Болгарии. И они, судя по данным мобильных переговоров, все время контактировали с ученым Сергеем Чепуром, главой института военной медицины. То есть это был их консультант по «Новичку». Дальше мы проследили, с кем общается Чепур, куда приезжает в Москве во время проведения операции. Так мы вышли на научный центр «Сигнал», где работают специалисты в том числе по «Новичку».
Дальше это было дело техники: посмотреть, с кем из ФСБшников общается руководство «Сигнала», и посмотреть по времени, совпадает ли это со временем отравления Навального в Томске. Мы увидели пересечения, и дальше шаг за шагом, по одному звену вытащили всю цепь.
— Какая роль была у каждого из участников расследования: The Insider, Bellingcat, CNN и Der Spiegel?
— Bellingcat занимается получением всех данных, это биллинги и перелеты. Я со своей стороны тоже занимаюсь данными, преимущественно теми, что можно получить в открытых источниках. Например, это приложения, которые показывают, кому принадлежит телефон, телеграм-боты, данные Росреестра и других открытых баз. Это тоже довольно важная информация, потому что нам нужно, чтобы одна база подтверждала другую. Так мы собираем данные, а затем вместе с Bellingcat их анализируем.
CNN — это, во-первых, крупная международная организация, которая придала истории дополнительную огласку. А во-вторых, это прекрасные репортеры, которые делают отличные видеосюжеты, например, они сделали сюжет, когда пришли домой к одному из предполагаемых участников отравления Навального. Журналисты Der Spiegel собирали информацию на ранних этапах, поэтому мы упомянули их участие.
— После публикации обсуждалось, что, хотя информацию о перелетах и звонках достаточно легко купить на черном рынке, считается, что данные о сотрудниках спецслужб засекречиваются. Были ли трудности в получении данных для расследования из-за того, что речь идет о сотрудниках ФСБ?
— Данные не засекречиваются. Это довольно проблематично сделать. Нужно или пользоваться спецсвязью, а не обычными операторами вроде МТС и «Билайна», или еще можно пользоваться шифрованием связи.
— Почему они не делали ни того ни другого?
— Потому что это на самом деле проблематично. Они общаются не только друг с другом, но еще с большим количеством людей, например, бронируя гостиницу или разговаривая с учеными для консультаций. Не заставишь же всех спецсвязь поставить.
После публикации расследования были еще вопросы: почему тогда операторам не сказать, что это телефоны сотрудников спецслужб, и данные должны быть засекречены? Тут все просто. Если операторы будут таким образом помечать телефоны, у них будет список номеров, который сам по себе станет бесценным документом.
Такую ошибку, думаю, никто повторять не хочет.
Таким образом, хотя содержание разговоров понять тяжело, скрыть метаданные о том, что разговор в принципе состоялся, конечно, очень сложно.
— Использование нелегальных данных о перемещениях людей, об их телефонных разговорах нарушает этические нормы?
— Эти данные нелегальны только для тех, кто их добывает. Я не знаю, кто источники Bellingcat. Тот, кто скачивает эту информацию, конечно, нарушает закон о персональных данных. Но журналисты ничего не нарушают. И по российским, и по европейским законам мы имеем полное право использовать персональные данные для проведения расследований в случае их общественной значимости. И самое главное — никакие персональные данные, например, биллинговые данные, мы не публиковали и не собираемся.
— Вас обвиняют в сотрудничестве с зарубежными спецслужбами. Помогал ли вам кто-то из инсайдеров в проведении расследования? Есть расхожая точка зрения, что такие материалы во многом построены на сливах.
— Нет, нам никто не помогал. По самому расследованию видно, что никаких сливов не было, ссылок на источники нет. Все построено на данных о переговорах, перелетах. Что меня удивляет больше всего — когда говорят: «Такие данные — это явно работа спецслужб». А какие «такие» данные? Это же данные российских баз. Если вы говорите, что МИ-6 или ЦРУ имеет особый доступ к российским персональным данным, тогда надо [главу ФСБ Александра] Бортникова сразу увольнять.
Я еще понимаю, если бы речь шла о западных историях. Если бы мы, например, опубликовали что-то о работе российских сотрудников СВР, работающих под прикрытием, тогда можно было бы сказать, что через The Insider легализовали информацию от спецслужб. Но если речь идет о том, что происходит внутри России, и это легко подтверждается объективными данными из баз данных, значит, любой человек, который имеет доступ к базам данных, может сложить два и два и вычислить это.
Власти не могут сказать: «Убивать оппозиционера — хорошо». Поэтому они должны дискредитировать источник: «Да эти еще хуже, они работают на иностранцев, которые Россию завоевать хотят. А ФСБшники. хоть и мерзавцы, но они наши мерзавцы и травят пятую колонну».
Впрочем, если до какого-то времени эта стратегия, может, и работала, то сейчас мы видим, что больше суток все молчат. [Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий] Песков отменил свое общение с журналистами. Но у Путина пресс-конференция послезавтра, так что они сейчас находятся в сложной ситуации.
— Вообще, какая может быть реакция на расследование, если бы ты был Владимиром Путиным?
— Если бы я был диктатором, который провалился и не смог бы убить главного оппозиционера, я бы серьезно ломал голову. Конечно, можно найти хитрый поворот: арестовать ФСБшников и обвинить их в заговоре, но Путин это не может сделать, потому что на лояльности силовиков базируется его власть.
И он это понимает. Поэтому, кстати, у ГРУшников, которых мы разоблачали раньше, все в порядке, никто из них не наказан за провалы. Так что я думаю, что и сейчас у силовиков будет все хорошо, а Путин скажет общие слова про то, что невозможно доверять высосанным из пальца новостям, что это все работа иностранных злопыхателей, которые хотят дискредитировать Россию, опорочить ее любой ценой.
— А какой должна быть адекватная реакция власти, на твой взгляд?
— Путин — офицер, а у офицера после такого позора может быть только один выход. В принципе он уже и так сидит в бункере, все подсказки уже есть. Но что-то мне подсказывает, что он струсит принять единственное верное решение в этой ситуации.
— Считаешь ли ты ваше расследование доказательством, что к отравлению Навального причастен Путин? Прямых доказательств этого нет.
— Я не думаю, что хотя бы один человек в здравом уме может предположить, что целое подразделение ФСБ три года организовывает отравление главного оппозиционера «Новичком» без ведома Владимира Путина. Если Путин об этом ничего не знал, все совсем плохо, значит, он вообще ничего в стране не контролирует и сам является какой-то марионеткой спецслужб. Я не могу в это поверить.
— Вы пытались получить комментарии по поводу вашего расследования в ФСБ и в «Сигнале»?
— Да, мы звонили главе «Сигнала» [Артуру] Жирову, когда делали еще предыдущее расследование про «Новичок», и он бросил трубку. ФСБшники тоже не особо хотят комментировать это.
— Но вы отправляли им запросы?
— Да, конечно.
— Планируете ли вы расследовать другие отравления? Например, Владимира Кара-Мурзы.
— С Кара-Мурзой сейчас главная интрига — результаты его анализов, которые есть у ФБР, и, насколько понимаю, уже сейчас есть доказательства, что это было не пищевое отравление. Я на 99% уверен, что это «Новичок». Но саму формулу яда, которым был отравлен Кара-Мурза, ФБР никак не хочет публиковать. И там идет война. Кара-Мурза подает в суд, чтобы заставить их опубликовать информацию. И рано или поздно им придется это сделать. Здесь мы ждем конца этой эпопеи. Второй виток в этой истории обязательно будет.
Путин утвердил в России новое почетное звание
В Башкирии перевернулась автоцистерна, водитель погиб на месте аварии
Эфир UFA1.RU: поговорим с психологом о том, как не стать заложником собственных страхов
Вода живая и мертвая: что не так с источниками Петербурга
На Петербургском шоссе машину от удара разорвало пополам
Заключённый отвлёк охрану и сбежал из тюрьмы, скрывшись с помощью зонта
|