Почему главный благотворительный вечер Урала важно проводить в разгар пандемии. Интервью
Уже в пятницу, 4 декабря, в Екатеринбурге состоится юбилейный благотворительный вечер — Екатерининская Ассамблея, которую уже в десятый раз организует Свердловский областной союз промышленников и предпринимателей (СОСПП). В этом году она пройдет с беспрецедентными мерами безопасности, введенными из-за пандемии коронавируса. Znak.com поговорил с первым вице-президентом СОСПП Михаилом Черепановым о том, как высоких гостей будут защищать от ковида, на какие суммы рассчитывают благотворители, о претензиях общественности к Ассамблее, а также о том, как уральская промышленность переживает коронакризис.
— В этом году в Екатеринбурге пройдет юбилейная Екатерининская Ассамблея. Она проходит в особых условиях пандемии коронавируса. Расскажите, пожалуйста, как все будет организовано с точки зрения эпидбезопасности? Будут ли гости общаться друг с другом, как обычно?
— Это важный и непростой для нас вопрос. Мы всегда стоим перед сложным выбором. С одной стороны, мы очень дорожим нашими гостями и обязаны обеспечить безопасность их участия. С другой стороны, нуждающиеся, которые уже знают, что Екатерининская Ассамблея будет собирать средства для их проектов, ждать не могут. К сожалению, ни детский рак не берет никаких пауз на коронавирус, ни умирающие дети. Мы ведь помогаем в самых сложных случаях. Поэтому мы приняли решение проводить ассамблею, но с беспрецедентными мерами защиты. Пока в нашем городе ни одно мероприятие не проходило с теми мерами защиты, которые мы предусматриваем.
В первую очередь, выбор площадки. Мы выбрали «Синара центр». Это самая новая площадка в городе, в ней самое новое вентиляционное оборудование. Смена воздуха и мощность здесь уникальны. Это очень важно в данной ситуации.
Мы будем обрабатывать помещение накануне мероприятия. Обеззараживать будет специальная служба.
Я уже не говорю об общепринятых вещах: масочный режим, санитайзеры, измерение температуры. Все это будет.
Кроме того, мы требуем от всех гостей свежую справку об отсутствии коронавируса.
— Кто-то из бизнесменов, меценатов, сможет поприсутствовать на мероприятии онлайн, чтобы принять участие в аукционе?
— Мы рассматривали такую возможность и предлагали им. Но, к сожалению, есть сложность передачи духа участия в ассамблее через эфир. Поэтому никто не принял наше предложение.
— Можете рассказать в деталях, как будет проходить церемония?
— Достаточно традиционно. Единственное, мы исключили в силу понятных причин блоки, связанные с общением гостей до начала вечера, в холле, и в перерыв, когда были разные развлечения. Мы оставили только суть мероприятия: гости приходят, сдают справки, сразу садятся за стол.
— Вы уже рассказывали, как выбираются благополучатели ассамблеи. В этом году, насколько я знаю, правила были несколько изменены, можете рассказать об этом подробнее? Как фонды вас находят? Какие типичные ошибки совершают организации, которые хотят попасть на ассамблею?
— Процесс выбора благополучателя сложный и многоступенчатый. Мы умышленно сделали его таким, чтобы избежать ошибок.
За десять лет Екатерининская Ассамблея стала достаточно известна, и для благотворительных фондов не новость, что есть такая форма фандрайзинга. Специально нам искать фонды и предлагать им участвовать уже не требуется. Работает сарафанное радио.
Весной мы объявляем сбор, после этого к нам поступает не менее 30 заявок от проектов на рассмотрение. Мы трепетно относимся к тому, чтобы эти проекты были работоспособны и интересны. У нас создана экспертная группа, в которую входят представители крупных благотворительных фондов, министерства соцполитики региона. Они проводят экспертизу и отбирают примерно 15 финалистов, которых рекомендуют для голосования.
После этого члены совета Союза промышленников и предпринимателей Свердловской области голосуют по всем 30 проектам, но с учетом предложения экспертов и мнения попечительского совета. Голосуют 87 директоров крупнейших предприятий области, которые входят в наш высший орган. Путем рейтингового голосования формируется итоговый список проектов.
Что для нас важно при выборе? Нас пугает, если в проекте большой фонд оплаты труда. Нас пугают непроработанные проекты, когда мы не ощущаем, что смета достоверна. Для нас важен бэкграунд проекта, если он живет определенное время. Для нас важно, есть ли у проекта есть лицо, для которого важна репутация. Не случайно были выбраны проекты с участием Евгения Миронова и Чулпан Хаматовой.
— В прошлом году вам удалось собрать рекордную сумму — 86,5 млн рублей. Все ли средства были потрачены?
— По итогам прошлой ассамблеи, где был рекордный сбор средств, мы с лихвой удовлетворили запрос фонда «Хочу ходить», на который мы собирали деньги. Они даже увеличили смету под новые возможности. Но и после этого у нас остались собранные средства, которые мы перенесли на эту ассамблею. Это около 30 млн рублей.
На аукционе в этом году мы надеемся собрать деньги в добавок к тем средствам, которые уже есть в копилке. Это средства от целого ряда наших постоянных участников, которые в этом году из-за ограничений не придут на встречу. Мы напрямую получили от них около 3 млн рублей. Кроме того, около 280 тыс. рублей мы собрали на аукционе.
— Есть ли у вас ощущение, что из-за пандемии и вызванного ею кризиса в этом году снизятся пожертвования от бизнеса? Многие предприниматели активно помогали больницам, поэтому есть мнение, что они уже исчерпали лимиты на благотворительность в этом году. С другой стороны, есть альтернативное мнение — что в этом году, наоборот, будут помогать более активно.
— Я десять лет занимаюсь ассамблеей. У меня еще не было за это время случая, когда бы я плюс-минус угадал сбор. Это непредсказуемо.
Если же говорить о вашем опасении, я его разделяю. Это объективная картина. Бизнесу в принципе сейчас нелегко. Надо в первую очередь сохранять рабочие места, бизнес. У собственников это главная забота, я считаю, что она самая правильная. Наши предприниматели беспрецедентно откликнулись на угрозу пандемии и помогли государству и медицинским учреждениям в этом.
Я считаю, что прошлогодний результат уникальный и никогда больше не повторится. Мы все десять лет говорим, что у нас нет цели ставить рекорды, это глупая затея. Цель совершенно другая — конкретный проект и то, что мы в этом проекте можем сделать.
— Как вы и благотворители относитесь к тому, что вы фактически частными деньгами стараетесь решишь проблему государственного здравоохранения?
— Мой взгляд на эту ситуацию простой. Бизнес только и делает, что помогает государству. Наш проект — не исключение, а правило. Бизнес и государство — трудноразделимые истории. Бизнес помогает государству развивать экономику, помогает формировать бюджет для решения социальных вопросов. Бизнес сверх своих налогов ведет самую разнообразную помощь в школах и других учреждениях. Это элемент общего взаимодействия государства и бизнеса. Ничего страшного нет, это нормально.
Если ты можешь помочь кому-то — почему не помочь? Это же внутренний позыв. У нас участвуют в этой истории и семьи — дети на этом воспитываются.
Филантропия — это не мода. Мода — явление приходящее и уходящее. А благотворительности тысячи лет. Это стиль жизни скорее.
— Просто сейчас получается, что благотворительность — это помощь немощным. Если бы государство выполняло свою социальную функцию и помогало нуждающимся, то бизнес мог бы направлять средства на проекты развития, например помогать талантам.
— Я соглашусь. Лично у меня и у многих людей, которые занимаются со мной этим проектом, возникает желание поддержать проекты развития: дети в спорте, дети в культуре. Но моих голосов не хватает. Большинство голосует за беду. Так сегодня люди реагируют. Это естественная история.
— Несмотря на то что вы делаете очевидно благое дело, в прошлом году у некоторых общественников возникли вопросы к Екатерининской Ассамблее из-за непрозрачности судьбы собранных денег. После сбора никто не знает, куда были потрачены средства, скольким детям удалось помочь, куда направлены остатки. Что вы можете ответить на эти претензии? По-вашему, обязаны ли организаторы ассамблеи отчитываться перед людьми о судьбе денег?
— Есть система организации благотворительности, место ассамблеи в ней и законодательство, которое в России регулирует этот вопрос. Закон четко разделил функционал стейкхолдеров, которые участвуют в благотворительности. Закон говорит, что доведение денег до конкретного ребенка — это дело благотворительных организаций. Вопросы возникают потому, что есть некоторое убеждение, что Екатерининская Ассамблея является благотворительной организацией. Это заблуждение. Эту функцию мы не исполняем и не имеем права исполнять. Именно фонд отчитывается перед обществом, СМИ, налоговой, прокуратурой, всей системой контроля.
Тем не менее наша роль чрезвычайно важна. Фондов и проектов сейчас очень много, у них есть люди и желание, но у них есть одна общая проблема — фандрайзинг, у них денег нет. Екатерининская Ассамблея — это мостик между обществом и фондом. Это инструмент фандрайзинга. Мы собираем деньги и передаем фонду, а реализация проекта — дело самого фонда.
Другое дело, что те, кто хочет задать вопрос, могут легко это сделать, но не задают. За десять лет ассамблеи хейтеры ни разу не спросили меня, они сразу пишут в СМИ, в различных пабликах. Это не совсем правильно, на мой взгляд.
— Пользуясь случаев, хочу спросить вас немного о промышленности, как первого вице-президента СОСПП. Можете оценить 11 месяцев пандемии и как они сказались на промышленных предприятиях региона? Какие периоды восстановления можно прогнозировать?
— Я бы оценил ситуацию в экономике как затаившуюся. Мы не видим массовых банкротств средних и крупных предприятий. Безусловно, основной удар пришелся на малый бизнес, который страдает и разрушается во многом. Если говорить о среднем и крупном бизнесе, который входит в СОСПП, то здесь — позволю себе такую метафору — пострадал «иммунитет» предприятий. Все зависит от 2021 года. Ситуация каким-то образом должна разрешиться. При положительной картине предприятия наши будут восстанавливаться. Если говорить конкретно, то сейчас всего три предприятия из системообразующих имеют загрузку меньше 60%. То есть все не так плохо.
Партнерский материал
|