Пресс-секретарь экс-главы Хабаровского края — о конфликте с Трутневым и давлении Москвы
Надежда Томченко, пресс-секретарь бывшего губернатора Хабаровского края Сергея Фургала, которого обвиняют в причастности к серии заказных убийств, решила продолжить работу со своим начальником. В интервью Znak.com она рассказала о конфликте Сергея Фургала с полпредом президента в Дальневосточном федеральном округе Юрием Трутневым, давлении Москвы и боязни критиковать федеральные власти.
— В выходные вы сообщили, что уходите в отпуск с последующим увольнением с госслужбы. Почему вы решились на этот шаг только сейчас, спустя почти месяц после ареста Сергея Фургала?
— Ну, не спустя месяц, Сергея Ивановича арестовали 9 июля. Потом все-таки была какая-то надежда на чудо, может быть, что-то поменяется. Но в принципе решение о том, что я буду уходить, было принято сразу. Нужно было передать дела новой команде. Как только все закончила, написала заявление об уходе по собственному желанию.
— Говоря о своих планах на будущее, вы сказали, что будете и дальше «помогать Сергею Фургалу в битве титанов, в которой он оказался то ли сакральной жертвой, то ли спарринг-партнером по принуждению». Можете подробнее объяснить эту фразу?
— Наверное, стоит отметить, что в виновность Сергея Ивановича я искренне не верю, считаю, что в данной ситуации Фургал, скорее, стал точкой преткновения, где сошлись интересы разных [политических] групп и людей.
— Когда вы говорите об «интересах групп и людей», вы кого имеете ввиду?
— Я не буду говорить подробнее, потому что всем и так все очевидно. Разные мнения на этот счет могут быть. А я не хочу об этом говорить, потому что это опасно.
— Почему вы вообще решили продолжать помогать Сергею Фургалу и его семье? За два года работы между вами сложились настолько дружеские отношения или это дело принципа?
— Это моя человеческая позиция. Я и до работы с ним, и до работы в правительстве края была знакома с Сергеем Фургалом как журналист. Просто верю, что он хороший человек, который попал в капкан, ему нужно помочь выбраться оттуда. Чем могу, тем и буду помогать.
— В чем конкретно будет заключаться ваша помощь? Кстати, вы по-прежнему остаетесь пресс-секретарем Сергея Фургала?
— Да, я продолжаю быть пресс-секретарем Сергея Ивановича. Хотя официально такой должности, наверное, уже и нет. Но я буду продолжать помогать информировать население о ходе следствия. Другая любая помощь, которая ему будет нужна от меня — я готова.
— Вы не опасаетесь, что ваша открытая поддержка Сергея Фургала может негативно отразиться на вашей будущей карьере?
— Возможно. Я не исключаю такого. Понимаю, что, возможно, это будет считаться каким-то негативным бэкграундом, тянуться за мной шлейфом, как многие говорят. Ну, что поделать. Пусть будет так. Я ведь не ради каких-то чинов пошла на госслужбу, я пошла помогать Сергею Ивановичу. Он предложил, я согласилась, он ушел, и я ушла вместе с ним.
— В своем Instagram вы писали, что в 2018 году вам «предложили помочь [Сергею Фургалу] с кампанией». Кто вам предложил и почему вы согласились?
— Мне предложил [принять участие в предвыборной кампании Фургала] мой хороший друг, который тогда [в 2018 году] был помощником Сергея Ивановича [в Госдуме]. Он сказал, что будут выборы, что Сергея Ивановича выдвинули в качестве кандидата, спросил, есть ли у меня желание поучаствовать в кампании, ведь, наверняка, ему (Сергею Фургалу — прим. ред.) будет нужна моя помощь. Я согласилась, потому что мне это было интересно.
— В чем заключался ваш интерес?
— Профессиональный рост. Для меня это была первая кампания, первые выборы, за которыми я могла наблюдать изнутри, посмотреть, как это работает, погрузиться во все.
— Когда вы только начали заниматься кампанией, вы понимали, что Фургал — технический кандидат, у которого согласно договоренностям не должно было быть претензий на победу?
— Да, мы это понимали. Была такая негласная информация, что до конца идти не нужно. Но потом что-то менялось, что конкретно, я не могу говорить, в Москве какие-то решения принимались, а мы в Хабаровске действовали по следам этих решений. Многие из них были нам непонятны, мы могли только предполагать, что происходит.
— Если вы изначально понимали, что участие Фургала в выборах должно было быть исключительно формальным, в чем тогда заключался профессиональный интерес для вас?
— Я же была человеком, максимально далеким от всех этих [выборных] процессов. И даже несмотря на то, что мы примерно предполагали, каким должен быть результат, который бы устроил Москву, все равно было интересно посмотреть за полевой работой. Хотя мы ее практически и не вели. У нас не было социологии, мы не работали с опросами, замерами, мы действовали, как говорят, топорно, но мы наблюдали за реакцией людей, смотрели, как люди реагируют на кампанию Фургала, тем более, что это была его третья попытка занять губернаторское кресло. Наблюдали и за собой: а можем ли мы что-то сделать полезное для людей? К [бывшему губернатору Хабаровского края Вячеславу] Шпорту тогда приехала большая команда политтехнологов из Москвы. И, если честно, было интересно поработать с ними, профессионалами.
— Если вы говорите, что у вас была информация о том, что Фургалу не нужно было идти до конца выборов, почему он не снялся с гонки, почему не остановился?
— Я не могу сказать, что он не остановился, ведь он сделал все ходы, которые, если честно, сильно били по его репутации политика. Но команда Шпорта сделала все, чтобы проиграть, а нам для победы даже не нужно было ничего делать.
Если вы помните, за три дня до выборов Сергей Иванович записал то злосчастное видео, где говорит, что готов стать заместителем губернатора края. Даже люди, кто не понимал, как устроена структура администрации края, восприняли этот поступок Фургала как предательство или даже скорее как слабость. В тот день, когда видео было опубликовано, много людей, в том числе и в предвыборном штабе, хотели закидать Фургала камнями. У нас была такая злость, мы не понимали, как такое могло произойти. Но мы видели, что он идет на жертвы даже в политическом аспекте, даже понимая, что после таких поступков, люди за ним вряд ли пойдут.
— Наверное, ни для кого не секрет, что именно полпред Юрий Трутнев договаривался с Сергеем Фургалом о порядке его участия в выборах. Между ними, насколько я знаю, была договоренность, что в определенный момент Фургал уходит из гонки, а Шпорт вновь станет главой региона. Почему Фургал нарушил эти договоренности?
— Подождите, я не могу тут ничего сказать, потому что с нами (сотрудниками предвыборного штаба Фургала — прим. ред.) такие большие люди как Юрий Петрович и не общались. Если и были такие договоренности, то они были исключительно между Фургалом и Трутневым. Мы о них ничего не знали. Но предполагали, что договоренности были.
Но ведь надо понимать, что есть еще центральный аппарат ЛДПР, Владимир Вольфович [Жириновский], который очень резко выступил — Сергей Иванович должен идти до конца этой гонки. Это был для нас сигнал — кампания идет дальше.
— Как вам кажется, все, что сейчас происходит с Фургалом, может быть результатом того, что он не сдержал слово, данное Трутневу?
— Не берусь судить. Я, если честно, не видела и не вижу никаких признаков того того, что договоренности [между Трутневым и Фургалом] были нарушены, я этого как технический человек в кампании не видела. То, что после избрания Сергея Ивановича губернатором, на него оказывалось давление, да, я слышала от него. Но от кого конкретно было давление, Фургал никогда не говорил.
— Вы были пресс-секретарем Сергея Фургала почти два года. Расскажите, каково это быть сотрудником администрации оппозиционного губернатора? Как выстраивались отношения с Москвой и полпредством?
— Тяжело было работать, мы постоянно отбивались от атак, в информационным поле нас глушили, говорили, что губернатор Фургал плохой. Весь интернет в Хабаровске кипел от новостей, что Фургал — обманщик, популист и мошенник, и вообще ничего хорошего не сделал. И мы жили два года в таком режиме, когда нас уничтожали, можно сказать. А что у Фургала творилось в отношениях с АП и полпредством, иными политическими структурами, силовиками, сказать сложно.
Я вот сравниваю сейчас [отношение федеральных властей к Фургалу] с врио губернатора Михаилом Дегтяревым. Только за первые две недели к нему приехал федеральный министр (глава Минстроя Владимир Якушев — прим. ред.), у него состоялся прямой разговор с Михаилом Мишустиным. Чтобы Сергей Иванович мог пригласить федерального министра в Хабаровск, а тот с радостью сюда приехал, это было бы очень сложно. Дегтяреву сейчас, конечно, помогают, а Фургалу так никто не помогал. Про отношения с полпредством ничего не буду говорить.
— Если я не ошибаюсь, после ареста Фургала в администрации Хабаровского края прошло совещание с полпредом Трутневым, вы в нем тоже принимали в нем участие. Ранее вы не хотели раскрывать подробностей того совещания, но сейчас вы уже не госслужащая, может быть, расскажете, о чем тогда говорил Трутнев?
— Это было не совещание. Юрий Петрович прилетел в Хабаровск после того, как прошла первая субботняя акция в поддержку Фургала. По-моему, это было воскресенье. Нас собрали в Доме приемов, обвинили в том, что это мы устроили протесты, и дали понять, что мы и должны уладить эту ситуацию. Но если учесть, что мы эти акции не организовывали, очень сложно представить, как это надо было все погасить. [На совещании] у нас просили помощи.
— А вы готовы помогать в этом полпреду Трутневу?
— (Молчит) Вы сейчас очень провокационный вопрос задаете. Я сейчас ухожу с госслужбы, но не знаю, буду ли я еще работать в этой системе.
— Всякий раз, когда я задаю вопрос, где есть упоминание полпреда Трутнева, вы уходите от ответа. С чем это связано? Вы боитесь говорить о нем?
— Это моя позиция. Я не комментирую действия Юрия Петровича. Он все-таки представитель президента на Дальнем Востоке, это федеральная власть, и я не беру на себя ответственность комментировать действия федеральных властей.
— Вы считаете, что это сейчас опасно?
— Если в рамках разумного, то нет.
— Если не говорить о федеральной власти, то сейчас, после увольнения, вы можете рассказать, кто вам все-таки угрожал за ведение в Instagram трансляций несогласованных акций в поддержку Фургала?
— А зачем? Я могу сказать, что этот человек из правительства Хабаровского края уже ушел. Он тоже находился под давлением определенных структур, и был вынужден выполнять свою работу в той ситуации и тех обстоятельствах. Я не держу на него зла.
— Вы говорили СМИ, что угрозы поступали от человека, «который работает в правоохранительных органах региона». Можете все-таки назвать его имя и должность?
— Журналисты немного исказили. Этот человек работал с правоохранительными органами.
— Тот случай был единичный? Других угроз вам не поступало?
— Были и после этого разговоры с определенными людьми, которые имеют влияние. Но это были намеки и полунамеки. Но я думаю, что меня в любой момент могут задержать, вызвать на допрос. Не исключаю, что такое может быть даже после моего увольнения.
— О ком вы говорите? Кто эти люди, имеющие влияние?
— Какая разница, кто доносит до меня намеки, если задерживать потом будут все равно не они.
— За все то время, что в Хабаровске проходят протестные акции, связывался ли с вами кто-нибудь из администрации президента или полпредства?
— Конечно. Полпред в Хабаровск приехал не один, с ним приехали люди, которые занимаются внутриполитической историей в регионах. Юрий Петрович улетел, а они остались.
— Я верно вас понимаю, что сейчас в Хабаровском крае работают чиновники внутриполитического блока Кремля?
— По моей информации, здесь есть люди [из Москвы], которые помогают гасить конфликт.
— На ваш взгляд, столичные чиновники справляются?
— Это было бы неэтично. Я была чиновником, но оценивать своих коллег я не буду. Многие из них большие профессионалы.
— Насколько мне известно, Сергей Фургал еще зимой этого года знал, что сотрудники СК готовятся к его аресту и к предъявлению обвинения по делу о заказных убийствах…
— Я не знаю, не могу сказать.
— Позвольте я продолжу. По словам одного из моих источников, когда бывшего партнера Фургала Николая Мистрюкова только заключили в СИЗО, Фургал был вызван в Москву, где высокопоставленные представители Кремля предложили ему самому покинуть пост губернатора Хабаровского края во избежание уголовного преследования. Фургал якобы на такую сделку не пошел и вернулся в край. Затем случилась пандемия, вопрос с его арестом был отложен на какое-то время, а уже летом силовики приступили к активным действиям. Как вы можете это прокомментировать?
— Я никак не могу это прокомментировать. Я от вас первый раз слышу.
— Зимой Фургал ездил в Москву? У него были с кем-то встречи?
— Я знаю, что после ареста Мистрюкова Сергей Иванович летал в Москву. Но он достаточно быстро вернулся, мы были всегда на связи. Никаких намеков на то, что на Сергея Ивановича давят, не было тогда. Сложно сказать, делали ли [следователи СКР] Фургалу какие-то предложения, но думаю, что да. Но утверждать не буду.
— Члены ОНК Ева Меркачева и Марина Литвинович, на днях посетившие Фургала в СИЗО, сообщили, что он лишен связи с внешним миром: ему не передают писем, в том числе и от жены, в газетах, которые ему доступны, нет никакой информации о Хабаровском крае, следователь не позволяет оставаться наедине с адвокатом. По их словам, такая информационная блокада используется в качестве давления. На ваш взгляд, почему силовики использовали именно этот вид давления?
— Для Сергея Ивановича очень тяжело быть в информационном вакууме, для него это психологически тяжело. Он такой человек, ему необходимо с кем-то делиться своими мыслями и эмоциями.
Например, [экс-журналист «Коммерсанта» и «Ведомостей», советник главы Роскосмоса] Иван Сафронов [обвиняемый в госизмене] тоже содержится в «Лефортово», но он получает письма, может на них отвечать. И я не понимаю, почему в таком случае Сергею Ивановичу не доставляют письма.
Я думаю, что Фургала лишают возможности коммуницировать с внешним миром, чтобы он не попросил о помощи, как было, например, с Мистрюковым, который отказывался от своих же защитников, а прямого контакта с правозащитниками у него не было. Может, таким образом хотят, чтобы Фургал дал нужные показания, оговорил себя.
— Теперь уже бывший адвокат Фургала Борис Кожемякин сообщал СМИ, что Фургал не поддерживает митинги в свою защиту. Как вы считаете, Фургал действительно придерживается такого мнения?
— Сергей Иванович всегда был против беззакония. Не знаю, как бы он отреагировал на митинги в этот раз. Но думаю, если бы он о них знал, то это бы его поддержало. Он все-таки волнуется, задается вопросом, что люди думают после его ареста. Он же понимает, что это пятно на его репутации. А как возвращаться потом в Хабаровск? С гордо поднятой головой или ему вообще будут не рады?
— Вам удалось узнать, как так вышло, что защиту Сергея Фургала осуществлял адвокат Борис Кожемякин, которого, как я понимаю, не нанимали ни родные Фургала, ни представители ЛДПР? Откуда у Фургала этот адвокат?
— Мы не знаем, откуда он взялся. Тут только догадки можем строить.
— Почему вы решили открыть сбор средств на адвокатов Фургала. Сергей Иванович человек не бедный, наверное, деньги на своего же защитника у него бы нашлись.
— Сергей Иванович уже не занимался бизнесом, дела вела его супруга, этого никто не скрывал никогда. Но и на жену Фургала сейчас оказывается давление, компаниям, где у нее были доли, предъявлены многомиллионные иски, это надо учитывать. Все счета Сергея Ивановича арестованы, все наличные средства изъяты. Семья Фургала могла и сама обеспечить ему защиту, они это прекрасно понимают, но их лишили этой возможности.
— Сколько уже удалось собрать средств на адвокатов Фургала?
— У меня нет актуальной информации.
— Речь о миллионах, сотнях или десятках тысяч рублей?
— Не могу даже примерно сказать.
— Последняя актуальная цифра, которой вы владеете, какая?
— На следующий день после нашего обращения было собрано чуть более 1,5 млн рублей. Спасибо большое всем!
— Сергей Фургал, насколько мне известно, уже знает, что врио губернатора Хабаровского края стал его однопартиец Михаил Дегтярев. Они общались ранее? Какие между ними отношения?
— Дегтярев прилетал в Хабаровский край в прошлом году, у нас были выборы в думу, мэра Комсомольска-на-Амуре. Дегтярев приезжал, чтобы оказать помощь своим однопартийцам. Не могу сказать, что у Фургала и Дегтярева близкие отношения, что они друзья. Они однопартийцы, уважительно относятся друг к другу.
— Вы можете предположить, как Фургал отнесся бы к такому назначению?
— Когда Фургал узнал [о назначении Дегтярева врио губернатора], он говорил Еве Меркачевой, что расстроен. Только вот не знаю, он был расстроен тем, что его отстранили в связи с утратой доверия или тем, что был назначен именно Дегтярев на его место.
— Одно из требований участников митингов в поддержку Фургала заключается в том, что следствие и суд над Сергеем Фургалом должны проходить в Хабаровске. Как вы думаете, если это требование будет удовлетворено, протест пойдет на спад?
— Я думаю, что этого не будет. Протестующие же просят суда присяжных. И теоретически такой вариант возможен, но для присяжных нужно ведь отбирать людей, кто не находится под влиянием тех событий, что сейчас происходят. А в Хабаровске таких людей, кто не слышал бы об этой вопиющей ситуации, уже не найти, наверное.
По поводу протеста сложно сказать. Каждую субботу мне казалось, что уже все. Я видела по соцсетям анонсы, где люди звали кормить голубей. Но я не верила, что люди будут выходить в таком количестве каждый раз! Я не верила, что первая акция в поддержку Фургала повторится три раза подряд, а людей будет все больше. Люди хотят, чтобы их услышали.
— Вы сами участвуете в акциях в поддержку Фургала?
— Да что вы! Я же должностное лицо еще пока.
|