Репортаж из новой туристической Мекки на Урале, куда по бездорожью едут тысячи гостей
Затерянный между хребтов Уральских гор поселок Тюлюк в Катав-Ивановском районе Челябинской области имеет свою душу и особую атмосферу. В этом уверена большая часть жителей этого населенного пункта, который оживает в выходные, пропуская через себя тысячи туристов со всего Урала и других частей России и мира, и будто засыпает в будни, особенно к середине недели. «Вы думали увидеть у нас Швейцарию? Нет, у нас самая-самая Россия в миниатюре: не понять, что красочнее — разруха или природа», — смеются старожилы поселка. Действительно, считаясь туристическим центром, откуда начинаются походы на гору Иремель и хребет Зигальгу, Тюлюк остается типичной русской деревней: к ней нет дороги, в ней нет света, связи и медпомощи, а о газе люди даже не мечтают. Но все здесь верят, что будущее есть и оно не такое уж плохое.
«Вода есть у всех почти, туалет у многих. А у нас вот колоночка — артезианская вода, ведерки взял, принес. Зарядка, прекрасно тут все», — рассуждает Галина Петровна Власова, аккуратно шагая домой с полными ведрами воды на коромысле. В Тюлюке она живет в бревенчатом доме с высоким фундаментом больше 40 лет. Говорит, что мысли уехать не было ни разу, даже когда 22 года назад овдовела и осталась одна.
«Я когда сюда приехала — сразу как к себе домой, — продолжает женщина. — Так и живу. Деревня красивая, туристов много. Одна проблема: летом пыль на дороге стоит столбом. Но сказали, что дороги сделают. А так ничего, живем потихоньку, радуемся жизни, то огородик, зимой снег убираем. Народ здесь хороший, на туристах зарабатывают маленько, кто как может. Деревня не сказать, что бедненькая. Газа вот нет у нас. Но тут даже никто о нем не мечтает, кто нам в такую даль газ потянет. Возят баллоны, и мы им очень рады».
Дорога в Тюлюк для жителей больная тема. От трассы М-5 до села Меседа асфальтированную трассу сделали, а от Меседы до Тюлюка — нет. Это 20 с лишним километров по ямам, где запросто можно оставить целое колесо. Скорая сюда или не едет или едет 2,5 часа, пожарные — то же самое. Все это при том, что Тюлюк окружен лесами, и местные называют чудом, что в этом году они не горели. Кроме того, через Тюлюк все выходные идут туристы в горы, а там нередко происходят несчастные случаи. Если кто-то на горе сломал ногу — тащить человека приходится егерям и местным жителям и как-то доставлять до больницы в Юрюзани, потому что спасатели тоже будут ехать два часа. Год назад здесь построили новый ФАП, но он до сих пор не сдан в эксплуатацию из-за нарушений со стороны подрядчика. Медика в поселке из-за этого нет. Фактически 300 человек, живущих здесь постоянно, могут надеяться только на себя или на соседей. Глава поселка Петр Черный, который был избран на пост в ноябре 2020 года, признает, что проблем действительно много. Так много, что не остается времени заниматься своим домом и семьей, а у него помимо гостевых домиков, которые старается тут поставить практически каждый, есть супруга и пятеро детей.
«С медпомощью — полная беда. Летом у меня сюда по два-три скоряка приходит, так как на Иремеле многие ломаются. Буквально неделю назад сюда приезжал Игорь Титов — заместитель директора медицины катастроф РФ. Он сказал, как только будет сдан ФАП, медика нам найдут в течение месяца. Но нам пока некуда его разместить. Сколько мы не писали в область, сколько не просили ускорить вопрос — воз и ныне там», — говорит глава Тюлюка, заканчивая пылесосить свой видавший виды Renault Logan. На нем он с самого утра объезжает поселок: сопровождает мусоровоз, чтобы тот забирал отходы качественно, а не так, что контейнер убрал, а что вывалилось, то оставил, затем развозит местным бабушкам тираж районной газеты «Авангард». Глава покупает газету раз в неделю в райцентре на свои деньги, потому что почта в Тюлюк ее не повезет, почтальона тут тоже нет.
С Петром Черным мы встречаемся на территории его семейного гостевого дома, которым управляет его супруга. База отдыха Петра — одна из первых появившихся здесь. Теперь он сетует, что задачи по обустройству деревни не оставляют времени, чтобы хоть как-то заниматься домом.
«Я не собирался быть главой, до последнего дня не подавал заявление, люди пришли и очень просили, — рассуждает Петр Черный. — Но я не политик, я не умею так, как они работают. Я больше хозяйственник. Но очень много идей есть, я тут живу, дети мои растут. Других кандидатур на главу люди здесь видеть не хотели. Соседи пришли ко мне и стали упрашивать: Петь, хотя бы на один срок. Я говорил: ребята, я не такой человек, я по шапке получу быстро, таких как я не любят. Но пошел, подал документы, жители поддержали. Теперь не знаю за что схватиться: вот дров у нас в деревне до сих пор нет, а ведь снег выпадет не сегодня-завтра. Представляете? Лес кругом есть, а дров нет, так как по лесоустройству 1997 года мы живем до сих пор, а по нему — у нас все вырублено, нет делянок. Мы зиму доживали без дров, четыре дома было вообще нечем топить. Мы ездили всей деревней помогали людям. Я за свои деньги везу дрова, ищу. Я с ГУ лесами ругаюсь, так как они своих прямых обязанностей не исполняют. Вопрос Сушков на контроль поставил — но какой от этого толк, когда дрова уже должны лежать, им же просохнуть надо. Как-то так».
Пока дороги в нем отсыпали щебнем, все ничего — но он сильно пылит летом, хотя один из постоянных жителей Вадим Степанович Рыжков говорит, что проблема не в щебне, а в некультурных туристах, которые гоняют на машинах по грунтовке как по трассе, не сбавляя скорости.
«Администратор наш, Петя Черный, работает на измор. Вот — сгнила машина пожарная при нонешней администрации, он ее поднял, всю перебрал, на ход поставил», — рассказывает Вадим Степанович, показывая резное панно, которое подарил главе для новой бани. Баня, по словам Черного, лучшая во всей деревне: «Ковальчук с Минченко были, оценили» (вице-губернатор по экономике Егор Ковальчук и заместитель министра экономики области Андрей Минченко, — прим. ред.).
«Меня спрашивают: Вадик, как ты тут 20 лет живешь? А я так скажу: первым делом — не продавайте квартиру в городе, не думайте, что вы тут навсегда, иначе мосты будут сожжены и возвращаться некуда, если вдруг что не так, — говорит Вадим Рыжков. — Второе: не приезжайте сюда без женщины или мужчины. Если вы дом покупаете здесь, то покупайте с женщиной его. Здесь ты всегда в трудах — все валится. Вот и у меня дома, пока молод был, все стояло, а теперь с возрастом: у меня все повалилось и дома тоже все валится. Я удивляюсь, как это все в порядок приводить. Ворочу-стрекочу потихоньку. Еще, если едешь сюда, у тебя должно быть какое-то средство дохода — хозяйство, ремесло может. Очень хорошо, если машина есть, так как сюда автобус ходит два раза в неделю из Юрюзани. И если у тебя что прихвати по здоровью, то пока автобуса дождешься, ласты склеишь. Скорая не ходит к нам, опасается по таким дорогам. А вообще поселок не умирает, тут появился новый социум в последнее время, стимул к жизни — туризм. Много дачников приезжает, художники, поэты, профессоры».
Пока идем по улице от дома главы Вадим Степанович действительно машет рукой то в сторону одного дома, то в сторону второго: тут живет гончар Ирина, получившая грант губернатора, тут многодетная семья Насоновых — сыр варят, просвещением занимаются, а вот в этом доме жил писатель Сергей Семянников. В почти развалившемся домишке без крыши и с зарослями кустарника во дворе жил военный врач Феликс, но года четыре назад приезжать перестал и где он — никто не знает. Соседи пытались найти его родных, но не смогли. Говорят, приезжали какие-то племянники, завезли мебель, собирались тут жить, но все бросили прямо во дворе и больше не появлялись.
«Знаете, мы живем в общем-то неплохо, — говорит Вадим. — Я в Челябинске художником драмтеатра был, астму себе заработал, и врачи сказали: или инвалидность, или меняй образ жизни. Жена у меня умерла еще в 86 году от диабета, я один. Приехал сюда в медвежью глушь. Здесь же ничего вообще не было тогда, никакого туризма, магазина ни одного. Я 10 лет в школе трудовиком тут отработал, сейчас дома работаю, резьбой по дереву занимаюсь, детишек этому учу, вот грант Ирина получила, хотим гончарку открыть…»
— Как думаете, туристы — это плюс или минус? — спрашиваю Вадима.
— Смотря для кого. Кто-то зарабатывает здесь на них, базы, снегоходы, УАЗики — доставка на Иремель. Конечно, я не ожидал такого, так как приехал сюда. Нацпарк создали– это хорошо, а то все природу пилят и пилят, флора и фауна вся убитая, в Америке в нацпарках бизоны и олени стадами ходят, а здесь все выбито. После войны всех тут повыбивали. Раньше и я охотился, а сейчас все в душе перевернулось с возрастом — муравья не раздавлю. Я вообще охотником работал, профессиональным убийцей, сейчас стыдно. Конечно, туристов иногда надо придерживать, тут всякие увлеченные иногда приезжают — нудисты и так далее. Они не буйные, эстетично голые. Славянские хиппи.
— И что они тут голыми по селу ходили?
— Ну да, на поляне. Даже участковый разбирался ходил. А вообще развитие туризма здесь уже не остановить. Лишь бы туризм был управляемый. Культуру хотелось бы повыше, потому что идут — все оплачено думают, мусор разбрасывают. Но сейчас уже меньшею Мусора было в первые годы очень много было, лет пять назад. Я с Петей Черным, с администратором, плотно общаюсь, и года три назад мы полные прицепы мусора вывозили.
— Просто по своей инициативе?
— Конечно, иначе в нем утонуть можно. Сядем на мой прицеп и едем убираться. Вверх по течению Тюлюка, ближе к горе Иремель, есть база отдыха «Роза ветров» и у них поляна туристическая, кемпинг, в сторону горы. Там такой ужас. Горы мусора, горы. Там дорога на Иремель. Когда длинные выходные, на ней сотни туристов: они раскатают ногами свою священную гору. Но бог с ней, она каменная, но ведь они все на машинах, они тут же писиют-какают, все в речку, так не должно быть. Поляна принадлежит лесхозу, а лесхозу до фени. Дальше идет тропа на Иремель. Ларкино ущелье тут недалеко — самая мажорная прогулка. Там же раньше были заросли черемухи, сейчас все вытоптали: дикий пляж и горы мусора.
Пока Вадим уходит в дом по делам, мы встретили на улице довольно странного деда. Он сидел около своего дома, цыкал на гусей и оказался не слишком доволен жизнью, что для местных жителей — редкость. Он отказался называть свое имя, зато заявил, что здесь все плохо: скотина убивает ноги на отсыпанных щебнем дорогах, туристы мусорят и бегают обкуренные, а еще процветает наркобизнес из-за растущей кругом конопли. В коноплю верилось с трудом, поэтому мы даже согласились и прошли с дедом до края дервни, где он указал на уже сухие растения выше человеческого роста высотой. Такие растения, целые поля, тут по всей деревне и вокруг нее.
«Сначала каторжные были, потом леспромхоз. А ведь шахты и лесорубы — это кто? 70% криминала, — рассказал дед. — Туристы здесь не задерживаются, сходили на Иремель или в лес, сели и уехали. Здесь ни милиции, ни полиции, никого нет. А по ночам что творится с пятницы по воскресенье — голые бегают тут, когда тепло. Это ужас, тихий ужас. И все смотрят сквозь пальцы. Воот. В этом году покалечили до смерти 330 лошадей, калечат те, кто этим наркобизнесом занимается, так как скотина не ест это, а среди нее травку ищут. А они ее вытаптывают, а это для них, наркоторговцев, огромный ущерб. Вот они ее и уничтожают».
От рассказанного становилось как-то не по себе: конопля, наркотики, беспредел… Но потом дед стал говорить про прямую связь с Путиным, которая есть у него. и про службу в разведке. И все встало на свои места. Мы вежливо попрощались и поспешили удалиться. Как выяснилось позже, это дядя Коля Иванов. Он работал в полиции, но потом по пьянке получил травму головы и после этого стал немного не в себе. Он держит гусей, коз и 30 голов лошадей, которым нечего есть, поэтому они бродят по всей деревне. У дяди Коли есть два взрослых сына, но они к отцу почти не приезжают.
Кстати, сухостои действительно оказались коноплей, причем один из местных владельцев баз пытался уверить нас, что конопли тут нет, а это иван-чай.
— А это иван-чай у вас растет? — уверенно спрашиваю у Вадима Рыжкова, когда он зовет показать свой дом и огород.
— Нет-нет, это у нас страна вечно жгучей крапивы, вечно зеленых лопухов и вечно растущей конопли, причем совершенно беспонтовой. Да, это все конопля. Я тут запустил все, пока болел коронавирусом, у меня 60% поражения было. Вот выросла. Она тут испокон веков растет. Милиции надо — пусть убирают. Хотя туристы, конечно, глупые, надеются на что-то, надерут и варят что-то.
Присоединившийся к нашей мини-экскурсии глава поселка говорит о конопле примерно то же самое: «А что с ней делать, если она тут везде растет, ее не вывести. Но туристы, которые сюда приезжали, говорят, что она в определенном плане абсолютно бесполезная. Конечно, на участках ее убирают, ну, а в поле — как ее вывести? Да никак».
В том, что здесь не конопля, а иван-чай, за килограмм которого в магазине попросят тысячу рублей, нас пытался убедить Ришат Исламшин. Он — друг владельца самой первой здесь базы отдыха «Роза ветров» Николая Кочнева. База пока официально не работает, так как Николай вложил деньги в бизнес и в банк в Уфе и прогорел, сейчас проходит процедуру банкротства. Ришат приехал к Николаю три года назад — восстанавливаться после перенесенного клещевого энцефалита. Так и остался, теперь горит идеями как развить базу отдыха, которую все же надеются сохранить. Предприимчивый мужчина уже повесил здесь на уличный столб таблицу «Аномальная зона», а дворик оборудовал различными малыми архитектурными формами: тут железный «тюлюканчик» в клетке, здесь старичок-боровичок, тут, по словам Ришата, будет место для приземления летательных аппаратов, космопорт, баки для дозавправки, зона релаксации.
«Но финансы поют романсы и никак не заглохнут, надоели уже. А планы большие: выше по течению у нас будет первый в России поющий водопад, работы там на три недели, народ будет приезжать. Здесь сделаем парк „Тюлюкания“ — лес разукрашенный рисунками, огоньки, музыка. В Испании есть такое — там сосны разукрасили. Здесь будет пруд, двух лебедей пустим, двух страусов и двух павлинов хотим запустить. Копим деньги, я на пенсионные свои», — мечтает мужчина.
Сам хозяин базы Николай Кочнев уехал в Уфу по делам, друг — на хозяйстве. Облагораживает здесь все на свою небольшую пенсию и накопления.
«Николай Алексевич — самый первый турист в Тюлюке, самый аксакалистый аксакал. Он начинал здесь, когда о туризме никто не думал, ночевал здесь со своими детьми в палатках. А потом народ местный увидел, что туристы идти стали, денежка капает. Стали тоже гостиницы развивать. Здесь проходит 40-50 тыс. человек в год. Еще 10-20 тыс. приезжают просто подышать, на Зигальгу сходить, возле речки Тюлюк посидеть — это памятник федерального значения, — рассказывает Ришат. — Раньше тут лес рубили, сейчас запретили, другой работы нет. Люди выживают турбизнесом. Дорога нам нужна, тогда народа будет больше. Мы же стараемся просветить народ, что такое Иремель рассказываем. Никто не объясняет, что Урал — это становой хребет. А Иремель — это родина Урал Батыра. Это народный башкирский эпос. Святая гора. Она и есть такая. Я бы сравнил подъем на Иремель с маленьким хаджем — с дорогой Мекка-Медина в Саудовской Аравии. Правильно бы было, если бы здесь Челябинская область и Башкирия объединили усилия в этом плане, так как с той стороны доступ осложнен на гору, с башкирской, направили бы финансы и усилия на благоустройство, это было бы неплохо. А то сейчас хитрые башкирята поставили избу и деньги собирают за подъем на гору, не вкладывая в деревню. Получается: они собирают по 200 рублей с человека, которые идут через нашу деревню. Весь мусор, весь туалет — тут. А им денежка. Куда они ее девают — не знаю».
В разговоре с главой Тюлюка мы затронули эту проблему. Действительно, нацпарк «Иремель» находится в ведении Башкирии, но основной поток туристов идет на гору через Тюлюк, так как со стороны Башкирии подход к горе очень сложный. Владельцы нацпарка поставили на тропе КПП, фактически — он находится на территории Челябинской области. Почему — никто не знает и ничего не предпринимает. За проход на гору берут по 200 рублей с человека. При этом до КПП нужно идти по лесу в гору семь километров. На протяжении этого подъема нет ни туалетов, ни стоянок, мусор никто не убирает, так как нацпарк считает, что раз это территория Челябинской области — пусть Челябинская область занимается ей сама. Но у области де-юре полномочий нет, так как сам нацпарк принадлежит Башкирии. «Мы предлагаем сделать совместный проект, тропу. Пока не двигается с мертвой точки. Те же скорые, спасатели, они от нас идут. Мусор — своими силами убираем, пожарной машины тут не было, вон сгнила и в землю вросла. Ее списали в МЧС и передали селу, но денег нет на содержание. Мы получили ведро. Я с января с этой машиной прыгаю, вложил в нее 180 тыс. рублей своих. Машину перебрали полностью, она на ходу. Сейчас нам должны выделить еще одну машину и построить пожарное депо на областные деньги, переговоры я вел с января. Пока же к нам пожарная машина идет к нам 2,5 часа. Как только мы комплекс этот сделаем, мы себя от пожаров защитим, плюс у меня будет пять рабочих мест», — рассказал Петр Черный.
Ришат Исламшин считает, что слишком комфортный отдых местным туристам не нужен, главное — атмосфера, которую комфорт может и убить.
«У нас менталитет другой, нашему человеку не особо важен комфорт, нам лучше у речки посидеть, чем у бассейна с пивком пузо греть. Люди ставят палатки, уходят на гору. А власти местные, председатель сельсовета новый — смотрю, дорога отсыпана, пытаются что-то, но и ему выше головы не прыгнуть. Жил бы тут председатель Центробанка, вбухал бы миллиарды. Народ, конечно, у нас тут не слишком предприимчивый, сувенирную продукцию можно было бы побольше развить, — рассуждает Ришат. — А создание нацпарка „Зигальга“ –для флоры и фауны, безусловно, плюс, мы часть природы, не надо забывать об этом. У деревни нашей своя душа есть, места здесь очень красивые, святые. Люди простятские, дружелюбные. Может быть, атмосфера здесь такая, речка, деревня вся пьет воду из речки. Вообще это знаменательный край — с горы текут семь рек. На ту сторону — Агидель, тут еще шесть рек».
У Николая Кочнева на базе продается медовуха и чай. Хотим купить, но не можем рассчитаться — налички нет, wi-fi в доме почему-то отключился, а связи в Тюлюке никакой кроме Теле-2 нет. Местные говорят, что сейчас хотя бы так, а раньше на гору бегали, чтобы поймать сигнал. Вообще при наличии здесь множества гостевых домов точек продажи сувениров или хотя бы чая и меда почему-то практически нет.
Турист со стажем, уроженец Трехгорного Денис Яковлев, который вместе с подругой Виолеттой и друзьями поехали погулять в горы и встретились нам на мосту через речку Березяк недалеко от деревни, видит в такой неполноценности (гостевой дом есть, а номера отдельного нет, туристы есть — сувениров нет) основную проблему развития туристического направления в этих местах, да и в Челябинской области в целом. Денис заявлялся на грант губернатора с проектом популяризации Иремеля и Зигальги через создание фото и видеопроектов и их распространение, но не получил нужного количества баллов.
«Здесь беда с условиями: есть гостевые дома, но нет гостиниц с номерами „стандарт“ с санузлом. Можно снять дом на 10-15 человек, но там будет один душ, а туристам сейчас нужно больше, — говорит Денис. — Территория перспективная, люди приезжают со всей страны. Я вожу мини-группы в туры по стране. И спрашиваю у всех после: Урал или Кавказ, мне отвечают, что на Урале более атмосферно. Мы сами родом из Трехгорного, давно сами ходим по этим горам, здесь своя атмосфера, даже если сравнивать с Кавказом — здесь по-особенному. Уральские горы хороши тем, что можно делать однодневные туры: одним днем забраться на Иремель, Зюраткуль или Зигальгу и спуститься переночевать в домике. Если брать в пример тот же Дагестан, то там, чтобы из точки „А“ в точку „Б“ добраться, нужно несколько дней. Алтай то же самое — нужны недельные туры с палатками. Мы хотели сделать видео этих мест, чтобы возить народ с Москвы, Питера. Но не выиграли. Не считают важным у нас развивать и популяризировать туристический потенциал. Делают экотропы, еще что-то, но как народ должен об этом узнать?»
«В области нет программ по развитию туризма, — поддерживает его Виолетта. — Люди сами развивают его, люди готовы, а власти — только на словах, к сожалению. Еще одна проблема — сделали все кругом национальными парками, их все больше и больше. В итоге местным жителям теперь нельзя тут собирать грибы и ягоды, с собаками сюда нельзя. Нужно как-то смягчать эти законы. Опять же, если это национальный парк, мы в него приходим, что мы видим? Как в Европе — туалеты и места для стоянок? Нет. У нас нацпарк — это просто лес и все и одна тропа ведет. Это не очень грамотно, на мой взгляд. Для туризма — это палки в колеса. Здесь единственное, на чем можно заработать — везти людей до горы на „буханках“. В Тюлюке все этим занимаются».
Ребята уезжают в сторону деревни, а мы оставляем ее вместе с гостевыми домами, «буханками», пожарной машиной, которую починил глава, гусями, охраняющими дядю Колю Иванова, заброшенными избушками и жителями, каждый из которых готов напоить чаем и накормить. У каждого из них здесь своя судьба и своя история, которая заставила их в какой-то период уехать в глушь: рухнувший бизнес, переживания из-за смерти близких, или просто желание быть ближе к природе.
«Здесь особенный воздух, особенная вода, в каждом роднике — она своя. Приехал сюда с тяжелой энергетикой, пошел в гору и вернулся уже другим. Иремель перевоплощает людей. Они уходят туда, не появляются несколько дней, выходят другими. Я всегда говорю — не надо идти туда с негативом, нужно и можно идти со своими мыслями, проблемами, думать о них, но с открытой душой. И все будет хорошо», — говорит на прощание глава Петр Черный.
Ни одной «Лады»: изучаем автопарк слуг народа, которые в поте лица трудятся в Горсовете Уфы
«Локомотив»: питерские силовики увезли наших фанатов от стадиона принудительно под конвоем
Курс рубля упал на фоне известия об отставке правительства
Вирусолог объяснил, почему принятые против коронавируса меры излишни
ХК «Металлург», где сразу несколько игроков заболели COVID-19, пропустил шесть шайб
Уроки стервологии от Насти Ивлеевой, которые сработали. Блогерша раскрыла свои детские заповеди
|