Срочник, выживший при обрушении казармы в Омске: «Сейчас я живу так, как не мечтал жить раньше»

28-летний уфимец Рустам Набиев пять лет назад лишился ног. Четырехэтажная казарма, в которой жили он и другие сослуживцы, рухнула, и молодого десантника завалило бетонными плитами. В той трагедии погибли 24 человека, десятки получили увечья. Виновные все еще не наказаны. Как прошли эти пять лет для Рустама Набиева и что он думает о грядущем суде — в материале UFA1.RU.

«Четыре этажа сложились за полторы секунды»

Пять лет назад тогда еще 23-летний десантник Рустам Набиев прибыл на службу в Омск. На тот момент он успел выучиться в УГНТУ на инженера. Ночью 12 июля Набиев находился в казарме и готовился ко сну. За сутки до трагедии он и другие его сослуживцы приняли военную присягу. Некоторым из них не суждено было проснуться.

— После присяги я вступил в наряд, сдал свой пост и вернулся в расположение. Я был уставшим, сутки практически не спал. Пошел умываться. Я долго не ложился, если так вспомнить. Время было где-то половина одиннадцатого, хотя в десять уже отбой. Я подошел к окну, где находилось мое койко-место, хотел снять тельняшку. Тут подбежал дежурный по роте, начал кричать, дал приказ, мол, бегом. Я только успел повернуть голову в его сторону и сразу провалился вниз. Здание обрушилось мгновенно. Четыре этажа сложились за полторы секунды, — вспоминает Набиев.

«От криков обстановка еще сильнее накалялась»

Набиев провалился на первый этаж со второго, на котором находился, а обломки третьего и четвертого рухнули на него. Он оказался буквально замурован под плитой весом в полтонны. Под завалами Набиев лежал семь часов.

— Сознание я не терял ни на секунду. В первые пять минут после обрушения была тишина, потом — крики, звуки. Я очень боялся умереть, плакал, паниковал. Пытался звать на помощь, но меня никто не слышал. Я находился слишком глубоко, — рассказывает он. — Помню, как товарищи мои звали также на помощь, кричали: «Мама, помоги». От этих криков обстановка еще сильнее накалялась, потому что я понимал, насколько все серьезно.

rustam_nabiev92 / Instagram.com

Машины со спасателями добирались до пострадавших долго, поскольку казарма находилась за чертой города. Чтобы помочь молодым военнослужащим, их выжившие сослуживцы разбирали завалы вручную, но не резко — из-за плит, которые висели и могли в любую секунду сорваться.

Набиева из-под завалов вытаскивали примерно сорок минут.

— К тому моменту я чувствовал, что ухожу. Я был весь зажат, кровь не циркулировала, рук и ног я не чувствовал. Попрощался с Индирой (с девушкой, с которой встречался на тот момент. — Прим. ред.) и смирился с мыслью, что умру. Потом, когда плиту убрали с меня и я увидел свет, появился прилив сил. Меня ввели в искусственную кому, чтобы я не погиб от болевого шока. Мои травмы были серьезными — открытый перелом ног, пошло заражение крови через всю грязь, которая была, пыль, — рассказал он.

«Понимал, что ноги у меня не вырастут»

Набиев провел в коме семь дней и проснулся в Москве, в центре нейрохирургии имени академика Бурденко. Когда он понял, что остался без ног, к нему начали приходить неутешительные мысли.

— Я думал, что Индира может меня бросить, что никто не полюбит такого калеку, что я буду обузой для родителей. На сороковой день, когда мне огласили список и количество погибших, тумблер переключился. Дело в том, что там еще мой друг погиб, и я решил, что буду жить, несмотря ни на что, и пофиг, что ног нет, — вспоминает он.

В больнице Набиев пролежал семь месяцев. В эти дни его навещали любимая девушка с родителями. До трагедии он весил, по его воспоминаниям, 81–82 килограмма, после — 38.

— Индира приносила бульоны. Ту пищу в госпитале есть невозможно было. Там кормили, как в армии, — отмечает он.

Несмотря на заботу девушки, Набиев подозревал, что с ним она остается из-за жалости.

— Было понимание, что она не сможет меня бросить в таком состоянии. Это не по-человечески. Думал, может, она хочет, чтобы я восстановился более-менее, эмоционально и физически, а потом постепенно начнет отдаляться. И вот, когда трубку сняли с меня и я начал разговаривать... Самый первый разговор с ней был об этом. Я не просил ее остаться со мной и сказал, мол, если хочешь уйти, уходи сейчас, потом будет тяжело. Я не обижусь. Понимал, что ноги у меня не вырастут. Но мне она сказала, что с ногами или без ног она любит меня. Тогда для меня появился дополнительный стимул, — рассказывает Набиев.

«Когда увидел казарму, не поверил, что здесь пройду службу»

Рустам Набиев является человеком, получившим самую тяжелую травму из-за обрушения казармы. Государство выплатило ему 1,7 миллиона рублей как инвалиду первой группы, позже он получил единовременную выплату в 1,1 миллиона. От губернатора Омска ему дали 300 тысяч рублей. От Минобороны он получил еще 300 тысяч. Часть из полученных денег Набиев потратил на покупку машины, чтобы «передвигаться самому и ни от кого не зависеть», поскольку на общественном транспорте он ездить перестал.

В Омске между тем начался суд над 11 обвиняемыми — военными командирами, инженерами и строителями, по чьей вине предположительно погибли 24 военнослужащих и еще 20 получили увечья разной степени. Набиев считает, что в трагедии виновата коррупция в Министерстве обороны, поскольку казарму, в которой жил он с другими военнослужащими, построили «еще в 75-м году прошлого столетия». Правда, чтобы та выглядела попрезентабельнее, за несколько лет до обрушения в ней провели косметический ремонт.

— Красиво сделали. Никаких дефектов или трещин я не увидел. Везде пластиковые окна, фасады красивые, освещение, видеокамеры, санузлы. Когда я увидел казарму впервые, даже не поверил, что здесь пройду службу, — вспоминает Набиев. — Потом узнал, что эти казармы в СССР строили люди, которые лечились от алкогольной и наркотической зависимости и их привлекали к таким работам. Это одна ошибка, они же не строители. Вторая — эту казарму приняли позже, зная, что она в аварийном состоянии. Это вопрос к тем, кто взял на себя ответственность и поставил подписи, что она пригодна для проживания.

Такие трагедии происходят, по словам Набиева, из-за того, что «государство позволяет воровать и люди не боятся».

— При капремонте где-то сэкономили на материалах, вот и трагедия, — рассказывает он.

Следствию понадобилось пять лет, чтобы предполагаемые виновные оказались на скамье подсудимых.

— Эта трагедия — одна из громких в истории современной российской армии. Ну и идти против Минобороны не так легко, — отмечает Набиев.

Он также подумывает о том, чтобы засудить виновных в трагедии и потребовать с них 15 миллионов рублей:

— Все равно ту сумму, которую я хочу, не выплатят. Все решает суд. Я знаю, что другие пострадавшие также подумывают о том, чтобы им компенсировали моральный вред.

«То, чего мне не хватало в той жизни, я приобрел»

Сейчас Набиев на жизнь зарабатывает рекламой в блоге. На его страницу в Инстаграме подписаны 727 тысяч человек. Также блогером является и его супруга Индира, на которой он женился три года назад.

— Помню, я выложил фотографию в «Инстаграме», как еду за Соней (старшая дочь Набиева. — Прим. ред.) в роддом. На протезах. Тогда у меня было свыше трех тысяч читателей, после фото — началось движение, ко мне пришли еще тысяч шесть. В итоге — десять. Тогда и пришла идея с блогом, — вспоминает он.

На блогера Набиев нигде не учился, но покупал литературу, чтобы его посты легче усваивались, и сам активно читал чужие аккаунты. Сумму своего заработка он не раскрывает, но отмечает, что получает «достаточно».

— Меня читают и люди с инвалидностью. Они стараются брать с меня пример, говорят, мол, если Рустам смог, почему мы не можем — мы же в равных положениях. Я им показываю свою жизнь такой, какая она есть. Я занимаюсь спортом. Если нет ног, значит руки должны быть крепкими. Планирую покорить Эльбрус и об этом им рассказываю. На этой горе еще ни одного человека без ног не было. Рассказываю и о своей семье. Но не только я вдохновляю своих читателей. Мне приятно и то, как они меня поддерживают. Я считаю их второй семьей, — рассказывает он.

Отдельно Набиев высказывается и о семье. Он признается, что некоторое время назад думал, что не сможет иметь детей.

— Первые полгода у нас не получалось [завести детей], и я хотел обследоваться, считал, что проблема во мне. Много наркоза мне вкалывали, травм было много. Думал, может, влияние есть, и боялся. Помню, я хотел Индире сказать, что хочу обследоваться. Даже разговор подготовил, а она подходит ко мне и говорит, мол, я хочу кое-что тебе сказать, и показала тест с двумя полосками. Она потом спрашивала о том, что я хотел ей сказать, а я такой: «Уже ничего», — откровенничает Рустам.

Набиев проживает с семьей в трехкомнатной квартире в центре Уфы, но в его планах значится покупка жилплощади побольше из-за рождения второй дочери Амины, которая появилась на свет в январе.

— То, чего мне не хватало в той жизни, я приобрел. У меня семья. Жена и дети для меня стимул, чтобы дальше зарабатывать, развиваться. Я счастлив быть отцом и мужем. Мне нравится блогерство. Мы путешествуем. Раньше я жил, как нормальный человек, среднестатистический. От зарплаты до зарплаты, раз в год отпуск. Сейчас я живу так, как не мечтал жить раньше. Это новый уровень, — рассказывает Набиев.

Протезы vs коляска

Рустама Набиева чаще всего можно увидеть на инвалидной коляске, нежели на протезах. В его планах — отправиться в США на реабилитацию.

— Если ходить на протезах, руки в это время заняты тросточкой. Это физически тяжело и неэффективно. На коляске ограничений не вижу. Но это пока. Я знаю, что в США прямо учат ходить на протезах. То есть ты приезжаешь — и все, на коляску больше не садишься. Я общался с русским мальчиком, который проходил там реабилитацию. Он сказал, что семь лет ходил на протезах российских с тросточкой, а туда прилетел, и его за пять часов поставили и он пошел самостоятельно, — отмечает он.

Набиев также вспомнил, и как его самого ставили на протезы в центре.

— Представьте, я семь месяцев пролежал на кровати. Меня взяли в один день и поставили сразу на «ноги», ну и, мол, давай ходи. Это и была вся реабилитация. Блин, я семь месяцев лежал. У меня не только позвоночник, но и само подсознание забыло, каково это — ходить. Меня ведь должны были поставить вначале на учебные протезы, короткие, с которыми я бы ходил, привыкал бы. Позвоночник в это время окреп бы. А меня поставили на самые сложные протезы, но и самые современные, — вспоминает он.

Деньги на реабилитацию в США Набиев оплатит из своего кармана.

Источник

Школьник из Кирово-Чепецка сам сделал телескоп за 3,5 месяца

Суд арестовал срочника из Дагестана, применившего удушающий прием памятнику спецназовцам

Европейский регулятор решит судьбу вакцины AstraZeneca

Три слагающих московского голосования

Минпромторг предлагает повысить налог на подержанные автомобили

Самые медленные скачки в мире прошли впервые с 1945 года. Ставки были высоки — но фаворит всех подставил