Страшный репортаж Znak.com: как в тюрьмах Белоруссии избивают задержанных на митингах
Вечером 10 августа в Минске перед акцией протеста против итогов выборов президента Белоруссии был задержан корреспондент Znak.com Никита Телиженко. Он приехал в республику по редакционному заданию. В течение суток после задержания с ним не было никакой связи. Никиту отпустили только вчера вечером. О бесконечных избиениях, унижении, боли — в его репортаже из Московского РУВД и тюрьмы в Жодино.
Меня задержали 10 августа в момент, когда весь Минск собирался на вторую акцию протеста против итогов выборов президента Белоруссии. Акция была запланирована на улице Немига. К этому месту уже стягивали боевые машины, грузовики, в переходах и между домами было очень много военных, ОМОН и милиция. Я просто шел и смотрел, как идет подготовка к митингу. Я увидел водометы, отписался об этом в редакцию и буквально через минуту ко мне подошли сотрудники милиции, они были в обычной форме. Попросили показать, что у меня в пакете, им он показался подозрительным. Я показал — там у меня лежала кофта. После этого меня отпустили.
Вскоре на остановке у Дворца спорта я увидел, как всех, кто вышел из автобуса, схватил ОМОН и посадил в автозак. Я сделал на телефон несколько фотографий этого и начал отписываться в редакцию о первых задержаниях на второй акции протеста. Потом пошел в сторону стелы «Город-герой», где накануне была настоящая бойня между протестующими и силовиками, хотел посмотреть, как это место выглядит после побоища. Но на полпути ко мне подъехал минивэн. И вот из него уже выскочил экипированные омоновцы. Они подбежали ко мне, спросили, что я тут делаю. Как я понял потом, они искали координаторов акции, они знали, что в телеграме протестующие обменивались информацией о передвижении силовиков, сообщали о засадах. Они, видимо, решили, что я один из них. Я им говорю: «У меня даже телеграма в телефоне нет, я СМС набираю, я журналист, отписываюсь в редакцию». Они у меня выхватили телефон, прочитали сообщения, а потом посадили в машину. Я говорил им, что ничего не нарушил, что в акции протеста не участвую, я журналист, на что получил ответ: «Сиди, приедет начальство, разберется».
Вскоре приехала «Газель», которую передали специально под автозак. Там было три отсека, два из которых с глухой дверью и маленьким окошком. Меня скрутили, посадили туда. Я попросил телефон чтобы сообщить в редакцию, что меня все-таки задержали.
— А ты не задержанный, — сказал мне один из омоновцев.
— Ну я же за решеткой, — ответил я.
— Сиди спокойно, — парировал он.
Потом взяли мой паспорт, увидели, что я гражданин России.
— И … (нецензурное слово, обозначающее мужской половой орган, — Znak.com) ты тут делаешь?
— Я журналист, — ответил я.
На этот диалог с ОМОНом закончился. И я сидел в «Газели» и ждал, когда ее заполнят полностью такими же «незадержанными», как и я. Для этого понадобилось полчаса. Рядом со мной посадили мужчину-пенсионера, 62 лет. Его звали Николай Аркадьевич. Он мне рассказал, что его задержали, когда он шел в магазин и увидел, что ОМОН хватает какого-то мальчишку. «Я вступился за него, попытался отбить его. Я им говорил, он же ребенок, вы что творите», — говорит Николай Аркадьевич. В итоге пацан убежал, а его задержали.
Аркадия Николаевича, по его словам, сильно ударили по печени. Он просил вызвать скорую, но на его просьбу никто не отреагировал.
И вот мы поехали куда-то. Куда я еще тогда не знал. Но как потом выяснилось, это было Московское РУВД, 16 часов в котором окажутся для всех нас адом. Ехали минут 20-30.
Как только остановились раздался крик омоновцев в бронежилетах, стоявших на улице: «Лицом в землю!!!»
В наш автозак влетели несколько силовиков, нам загнули руки за спину так, что идти было практически невозможно.
В здании РУВД нас сначала завели в какое-то помещение на четвертом этаже.
Мне удалось найти место и лечь не на людей, вторым слоем, а рядом. Лежать можно было только на животе лицом вниз. Опять мне повезло, что на мне была медицинская маска, она мне скрасила впечатление от грязного пола, в который мне надо было уткнуться носом. Парень рядом со мной, устраиваясь поудобнее, случайно повернул голову в сторону и тут же получил пинок в лицо армейским берцем.
Новых задержанных заставляли ложиться вторым слоем. Правда, через некоторое время они видимо поняли, что это плохая идея и кто-то распорядился принести скамейки. Я оказался среди тех, кому разрешили на них сесть. Но при этом сидеть можно было только низко опустив голову и сцепив руки в замок на голове. И только тогда я увидел, где мы находимся — это оказался актовый зал Московского РУВД. Мне удалось разглядеть, что напротив меня висели фото милиционеров, особо отличившихся на службе. Мне показалось это злой иронией, интересно сегодняшние заслуги тех, кто нас сейчас бил, будут оценены как отличная служба?
Так мы провели 16 часов.
Чтобы отпроситься в туалет нужно было поднять руку. Некоторые из тех, кто нас охранял, разрешали и выводили людей в туалет. Некоторые говорили: «Ходи под себя».
У меня ужасно затекли руки, ноги, болела шея. Иногда нас меняли местами. Иногда приходили какие-то новые сотрудники, по новой брали все наши данные: фамилия, когда был задержан.
А в это время за окном были слышны взрывы шумовых гранат, в нашем актовом зале дрожали стекла и даже двери. То есть бой шел прямо под окнами РУВД. С каждым часом, с каждой новой партией задержанных, доставленных РОВД, силовики бесились и зверели еще больше. Милиционеров искренне удивляла активность протестующих. Я слышал, как они разговаривали между собой по рации, что для подавления митингов задействованы резервные отряды. Они были в бешенстве, что люди не уходят с улиц, несмотря на то, что их бьют и бьют жестоко, люди их не боятся, они строят баррикады и оказывают сопротивление.
«Ты, сука, против, кого баррикады поставил, ты против меня воевать будешь? Ты войны хочешь?», — орал один из милиционеров, избивая задержанного. Что меня поразило убило и растоптало, так это то, что все эти избиения происходили на глазах двух женщин-сотрудниц РУВД, которые оформляли задержанных и делали опись их имущества. На их глазах бьют подростков 15-16 лет, детей еще, по сути, девчонок! А они даже не реагируют…
Ради справедливости надо сказать, что откровенным мордобоем и садизмом занимались не все сотрудники РУВД. Был там один капитан, так вот он приходил к нам, спрашивал, кому воды, кому в туалет. Но на то, что делают в коридоре с задержанными его молодые коллеги, он не реагировал.
Сотрудники каждой новой смены в РУВД спрашивали у каждого из нас, кто мы, откуда и когда были задержаны. Причем после того, как видели мой российский паспорт, удары становились не таким сильными по сравнению с теми, которые я получал, когда думали, что я белорус.
Никому из нас не дали сделать даже ни одного звонка, уверен, что родственники многих тех, кто сидел со мной в ту ночь рядом, до сих не знают, где их близкие.
Около 7:00–8:00 приехало начальство, видно было, что приехали они не из дома, а с минских улиц, где шла война.
После этого нас всех перевели на первый этаж и рассовали по камерам для задержанных. Они были рассчитаны на двух человек, а нас туда набили человек 30. Сопровождалось это отборной русской матершиной и избиениями, нам орали: «Плотнее! Плотнее!». Среди моих сокамерников были и пенсионеры, и молодые. Там я встретил Николай Аркадьевича. Но он простоял с нами полчаса, потом его вывели и посадили в соседнюю пустую камеру.
Открылись двери. «Лицом к стене», — проорали нам, потом залетели силовики, начали заламывать нам руки за спину и волоком потащили по полу через все РУВД. В автозаке нас снова стали укладывать штабелями, живым ковром. Нам орали: «Ваш дом — тюрьма». Те, кто лежал на полу, задыхались от тяжести тел: сверху было еще три слоя людей.
В автозаке людей продолжили избивать: за татуировки, за длинные волосы «Ты … (представитель нетрадиционной сексуальной ориентации, — Znak.сom), сейчас тебя в тюрьме петушить буду по очереди», — орали им.
Люди, которые лежали на ступенях, просили, чтобы им разрешили поменять положение, но за это получали удары по голове резиновой дубинкой.
Мы провели в таком состоянии в автозаке час. Столь длительное время я объяснил себе тем, что нас, видимо, не знали деть, поскольку было много задержанных и все ИВС, и СИЗО были переполнены.
Но вот снова раздался ор омоновцев с приказом: «Расползитесь и встаньте на корточки». Руки заставили сцепить в замок на голове. Облокачиваться на сидение было нельзя, распрямляться тоже. Те, кто нарушал это требование нещадно били. Менять упор на ноги разрешали лишь изредка: для этого надо было понять руки, назвать вое ФИО, рассказать откуда ты и где был задержан.
Если охраннику (тогда я еще думал, что нас конвоировал ОМОН, только в конце пути я узнал, что это был белорусский СОБР) не нравилась фамилия, татуировка или внешний вид, менять ноги запрещали, за повторную просьбу избивали. Причем, потом уже говорили, что попытка сменить позу будет приравнена к попытке к бегству — а, значит, расстрел на месте.
— Вы … (нецензурное слово, обозначающее полный дурак, — Znak.com) здесь сейчас сидите, а ваша Тихановская (Светлана Тихановская — конкурент действующего президента республики Александра Лукашенко на выборах, вчера под давлением властей Белоруссии уехала из страны, — Znak.com) … (нецензурное слово, обозначающее убежала, — Znak.com) из страны, а у вас больше жизни не будет, — говорил один из конвоиров.
Пока мы ехали, я все-таки смог разговорить одного из наших охранников (тогда-то я узнал, что они СОБРовцы). Конечно, я за это получил хорошенько, но я не жалею, в конце концов, он мне потом разрешил занять более удобную для меня позу. Я спрашивал у него, за что меня задержали, за что я получил щитом по шее, за что меня били по почкам. «Мы только и ждем, когда вы начнете что-то жечь на улицах, — говорил он мне. — И тогда мы начнем по вам стрелять, у нас есть приказ. Была великая страна, Советский союз, и из-за таких … (нецензурное слово, обозначающее человека нетрадиционной сексуальной ориентации, — Znak.com), как вы она погибла. Потому что никто вас во время на место не поставил. Если вы (имел ввиду РФ, — Znak.com) думаете, что вы сюда свою Тихановскую внедрили, она вам мозги запудрила, то знайте, что второй Украины у вас не получится, мы не дадим, чтобы Белоруссия стала частью России».
— Хватит нас мучить, просто выведите и расстреляйте, — закричал в это время молодой парень, у которого от боев и боли уже начали сдавать нервы.
— …. (нецензурное слово, обозначающее мужской половой орган, — Znak.com), так легко не отделаетесь, — ответил один из конвоиров.
За эту долго адскую дорогу я понял, что среди собровцев, которые нас конвоировали, были как откровенные садисты, так и идейные, которые считают, что действительно спасают свою Родину от внешних и внутренних врагов. Так вот с последними диалог возможен.
Всю дорогу мы не знали, куда нас везут: в ИВС, СИЗО, тюрьму, а может быть просто в ближайший лес, где нас либо изобьют до полусмерти, или же просто убьют. Насчет последнего варианта я нисколько не преувеличиваю, ощущение было такое, что возможно все.
Когда доехали до конечной точки (буду ее так называть, потому что я до конца так и не понял, где мы были), мы стояли там часа 1,5 или два, потому что вместе с нами приехали еще семь автозаков и была очередь. Когда поступил приказ выходить из автозаков, нас вывели в позе рака, на коленях, завели в какой-то подвал, там стояли люди, были служебные собаки.
От этого страх за будущее стал сильнее, но в итоге оказалось все не так страшно, как было в Московском РУВД.
Нас долго вели по каким-то коридорам, потом завели на уличный дворик, в кино показывают, что в таких гуляют заключенных. И для нас это было уже почти раем.
К нам впервые отнеслись, как к людям: принесли ведро, чтобы сходить в туалет, некоторые из нас не делали этого почти сутки, принесли полуторалитровую бутылку воды. Конечно, на 25 человек этого было мало, но все же…
— Нас сегодня больше бить не будут? , — спросил один из задержанных у того, кто принес ведро и воду.
— Нет, — с удивлением ответил сотрудник «тюрьмы», — Сейчас вас просто отправят по камерам и все.
Впервые за сутки мы смогли друг с другом поговорить. Со мной оказались предприниматели, айтишники, слесари, два инженера, один строитель, были бывшие заключенные. Кстати, один из них сказал, что это не ИВС и не СИЗО, что это колония в Жодино, он это знает, потому что сидел здесь. Вскоре во дворик завели и моей знакомого Николая Аркадьевича.
Вскоре на мосток над тюремным двориком вышел человек в форме. «Телиженко?! Здесь есть Никита Телиженко», — прокричал он. Я отозвался. Человек в военной форме переговорил со стоявшим рядом с ним, а потом прокричал: «Никита подходи к дверям, сейчас за тобой придут».
Мои сокамерники очень за меня обрадовались. «Ну вот, наконец-то, тебя забирают», — сказал мне на прощанье Николай Аркадьевич.
Человек в форме оказался полковником департамента исполнения наказаний (ДИН) Белоруссии Илюшкевич. Он сказал, что сейчас меня и еще одного россиянина (это оказался корреспондент РИА «Новости») заберут. Кто заберет я не знал. «КГБ или посольские», — думал я про себя. Мне отдали все мои вещи, и мы вышли за ворота тюрьмы.
Там стояло очень много народу: родственники тех, кто ищет своих пропавших после задержания близких, правозащитники. Нас встретила женщина, которая представилась сотрудницей миграционной службы Белоруссии, она отвезла на в сам город Жодино, в миграционный отдел, там нам «откатали» пальцы и дали постановление о депортации, согласно которому я и корреспондент РИА «Новости» должны были до 24:00 сегодняшнего дня покинуть территорию республики. В этот момент было уже 22:30.
По ее словам, у меня завтра должен был быть суд, по какому обвинению (никаких документов о привлечение меня у административной или уголовной ответственности я не видел, никаких обвинений мне не предъявляли) она объяснить не смогла, но сказала, что меня могли посадить от 15 суток до полугода.
Потом приехал сотрудник посольства РФ в Белоруссии. Он рассказал, что для того, чтобы нас найти российский посол лично звонил главе МИД республики. Дипломат посадил нас в машину и повез в Смоленск.
За полтора оставшихся часа мы успели пересечь границу с РФ, в Смоленск приехали в 2:30. Консул купил нам по бургеру, потому что российских денег ни у меня, ни у моего коллеги не было, довез до гостиницы и уехал.
Сейчас я еду в Москву, чтобы уже оттуда улететь домой, в Екатеринбург.
В Москве трое неизвестных отправили автомобиль каршеринга таранить здание МВД на Петровке
Родные школьницы, которую под Уфой насмерть сбил пьяный за рулем такси: «Как мы будем без неё»
«Вам вместе жить 11 лет»: о чем родителям первоклашек нужно договориться уже сейчас
«Очень помыться хочется!» Уфимка попросила правительство Башкирии открыть бани
Известна дата презентации вертикально складывающегося смартфона Samsung
Samsung Pay может покинуть Россию из-за спора с владельцем патента Sqwin SA
|