Родители пропавшей девушки — про нестыковки и сомнения в версии о связи возможного убийства с делом «Сети»

Уже неделю обсуждается новый поворот в истории дела «Сети» (организация запрещена в России) о том, что один из его фигурантов, скрывающийся за границей Алексей Полтавец, может быть причастен к убийству жителей Пензы — Екатерины Левченко и ее молодого человека Артема Дорофеева (учился в одном кулинарном колледже с осужденными по делу «Сети» Михаилом Кульковым и Максимом Иванкиным).

50-летний Сергей Левченко, в прошлом бизнесмен, а теперь безработный, и 47-летний бухгалтер Татьяна Левченко давно разведены, но поддерживают дружеские отношения. У Левченко двое детей, Екатерина — младшая. Судя по виду, словам и мимике старших Левченко, они уже очень давно переживают самый страшный кошмар любого родителя — потерю своего ребенка. Местами стараются говорить сдержанно, затушевывая свои эмоции. Но это им удается не всегда. В интервью Znak.com они рассказали, почему изначально не верили, что в этой компании могло произойти убийство, и что им кажется неубедительным до сих пор, хотя в целом они признали версию возможной.

Напомним, информацию о возможной связи фигурантов дела «Сети» с двойным убийством первой сообщила Meduza. В расследовании также говорилось, что Артем Дорофеев и Екатерина Левченко помогали друзьям делать закладки и продавать наркотики, к производству которых были причастны участники антифашистской группы «5.11» — ею руководил Дмитрий Пчелинцев, получивший самый большой срок в рамках дела «Сети». Сам Пчелинцев заявил, что не причастен ни к продаже наркотиков, ни к их употреблению. Кроме того, он сказал, что у него не было никаких отношений ни с Левченко, ни с Дорофеевым. Между тем после публикации журналистского расследования в Пензенской области было возбуждено уголовное дело по статье 105 УК РФ («Убийство»), касающееся пропажи Екатерины Левченко.

— Каково ваше отношение к расследованию Meduza?

Татьяна Левченко: Расследование только начинается. Рассказанное — это некая отправная точка. И я очень рада этому. Три года вообще не было ничего, а сейчас вдруг что-то началось.

Сергей Левченко: Для меня лично после выхода этого расследования СМИ разделились на две категории: оппозиционные и стремящиеся быть независимыми. Информация о возможной причастности ребят из дела «Сети» была у журналистов еще год назад, но почему никто не вел расследований? Опасались бросить тень на основное дело? Но чем тогда эта позиция оппозиционных СМИ отличается от НТВ или [Владимира Соловьева]? Я сторонник того, что общество должно делать свой выбор, обладая всей полнотой информации.

— Вас не смущает, что это расследование появилось именно сейчас? Говорят, это слив ФСБ?

Татьяна Левченко: Начну с самого начала. Я очень поддерживала всех ребят из дела «Сети», сочувствовала и сопереживала им. Всегда думала: ну как так, такие молодые ребята и такое обвинение, такие сроки? Я их «лайкала» «ВКонтакте», репостила все про них. Особенно в последний период. И как сказал Илья [Хесин], он просто не выдержал. Знал о произошедшем давно, хотел рассказать, но его попытки выйти на следствие ни к чему не привели.

— Этот Илья Хесин — он кто вообще?

Татьяна Левченко: Обычный человек. Почему он занялся этим делом? Как он мне объяснил сам, он друг Юлия Бояршинова, которого сейчас судят в Санкт-Петербурге. Он переживал за друга, решил помочь расследовать самостоятельно дело «Сети».

— Он сам из Санкт-Петербурга?

Татьяна Левченко: Вообще, он сейчас живет и работает в Москве, а сам, да, из Санкт-Петербурга. Он узнавал что-то о Кате и Артеме [Дорофееве], искал выходы на следователей. Мне стало интересно зачем, и я решила с ним встретиться.

— Когда вы с ним встретились?

Татьяна Левченко: Мы встретились 15 февраля. За несколько дней перед этим он написал мне и спросил, можно ли ему прийти с журналистом. Они пришли, мы пообщались три с половиной часа…

— Пришел он с журналистами Meduza?

Татьяна Левченко: Да. Мы сидели в кафе, и он рассказывал все то, что знает.

— Какой была ваша реакция?

Татьяна Левченко: У меня мир просто перевернулся. Я была просто в шоке. Кстати, когда Артема опознали в феврале 2019 года, рязанские следователи сразу высказывали как одну из версий, что к этому могут быть причастны ребята из «Сети». Но тогда я просто не верила в это. Была глубоко убеждена, что просто такого не может быть между друзей.

— Как вы вообще узнали о том, что Артем Дорофеев погиб?

Татьяна Левченко: Изначально было разыскное дело по факту исчезновения ребят, которым занималась местная полиция. В конце 2018 года нас вызвали и попросили сдать кровь на ДНК. Дальше, насколько я понимаю, наши результаты запустили в общероссийскую базу, где находятся данные о ДНК по тем погибшим, кто не опознан. В феврале 2019 года данные ДНК сошлись по Артему, и к нам приехали следователи из Рязани. Потом у мамы Артема взяли эпителий еще раз на ДНК. Опять сошлось. Потом мама Артема не поверила, что это он, и сделала свою независимую экспертизу. Она также подтвердила родство.

— Как вам следователи сформулировали, что к этому могут быть причастны ребята из «Сети»?

Сергей Левченко: Не то что из «Сети». Они просто говорили, что отрабатывают такую версию.

Татьяна Левченко: Называли тогда только фамилии: [Михаил] Кульков, [Максим] Иванкин, [Алексей] Полтавец. К тому времени первые двое сидели у нас в СИЗО по делу «Сети», а Полтавец был уже за границей.

— Почему вы не придали этому значения?

Татьяна Левченко: Вы представляете — друзья убили своих друзей?! У меня это в голове не помещалось. Говорила: «Бред какой-то».

— После этого вы все равно продолжали поддерживать ребят из дела «Сети»?

Татьяна Левченко: Да.

— Что из рассказа Ильи заставило вас изменить отношение к этой версии?

Татьяна Левченко: Когда про наркотики сказали. Сначала, когда информация о том, что ребят задерживали с наркотиками, появилась в первый раз, я тоже не поверила. Катя была о них всегда высокого мнения. Потом мнение начало меняться. Я прочитала письмо Полтавца, появившееся в интернете. Там говорилось, что им подбросили наркотики. Я подумала тогда, что наркотики им, действительно, могли подбросить. У нас в стране и правда ведь чего только не происходит. Потом Илья уже рассказал, что группа [Дмитрия] Пчелинцева занималась производством и сбытом наркотиков, а Катя и Артем оказались свидетелями…

Сергей Левченко: Тут у нас уже все как-то сложилось. Понятная мотивация появилась. До этого времени, если честно, я спорил с Татьяной. Она считала, что это может быть связано с «федералами», а я придерживался мнения, что должны были быть какие-то шкурные интересы и многое объясняется гораздо проще. Не какими-то конспирологическими версиями, мол, «федералы» почему-то убили [Артема] и прикопали в лесу.

Татьяна Левченко: Это была моя версия. Раз звучало, что ребят [из дела «Сети»] пытали, я подумала, что Артема могли поймать и пытать. Переборщили немного и закопали.

Сергей Левченко: Мы тогда поспорили на этом и остановились. Ждали окончания процесса.

Татьяна Левченко: Я до сих пор уверена, что Катя жива, и боялась, что ФСБ ее поймает и будет мучить так же, как ребят. А в рассказе Ильи прозвучало что-то такое, из-за чего картина начала складываться воедино.

— Обстоятельства гибели Артема, как их описывают Илья и Полтавец в расследовании Meduza, немного разнятся. У следователей есть какая-то более однозначная информация?

Татьяна Левченко: Пока нет. Насколько я поняла, они пока не особенно в курсе даже обстоятельств дела «Сети». И так как там много всего накручено, то им надо пока хорошенько во всем разобраться. Мы им пока просто изложили, как сами себе это представляем.

Сергей Левченко: От момента, как они ушли из Пензы, до момента переезда в Москву Кулькова и Иванкина — весь этот период сплошное темное пятно. В материалах дела они описывают примерно так. Из Пензы ушли порознь. Встретились, мол, с Артемом и Катей на границе с Рязанью. Катя с Артемом ушли в Краснодарский край, мы ушли в Москву, а Полтавец — на Украину. На тот момент мы были даже довольны такой версией. Были радужные перспективы, так как считали, что можем найти Катю. Это я о периоде конца 2018 года. После рассказа Ильи весь эмоциональный фон поменялся. И мы сейчас просто не знаем, как с этим жить. Но будем теперь с этим работать. Илья обещал нам довести информацию до правоохранительных органов. Тем более что до настоящего момента, без той информации, которую дал Илья, в оперативно-следственном отделе пензенского ОВД нас просто отсылали. Они разослали запросы по больницам, по моргам, и все на этом.

— Зачем было нужно Илье сейчас с вами встречаться и рассказывать про все это?

Сергей Левченко: Я, как человек рожденный в СССР, считаю, что он свой гражданский долг исполнил. Поймите, три года нам про нашего ребенка снились кошмары. Я не говорю уже про Надю Дорофееву, маму Артема. Она обещала содействовать журналистам, любым расследованиям. Но сейчас она полностью закрылась. Человек просто не выдержал, видимо.

Татьяна Левченко: Меня поддерживает мысль, что Катя жива, и батюшки, к которым я обращалась, когда искала ее. Понимаю, что это, наверное, странно все — взрослая женщина и старцы. Но меня это поддерживает.

— Сам Илья откуда знает историю гибели ребята?

Татьяна Левченко: По его словам, Иванкин сознался в этом, когда жил в Москве у какой-то девушки. Это было во время, когда они там скрывались. Иванкин, будучи, судя по всему, в наркотическом опьянении, вскрывал там себе вены. И тогда рассказал об убийстве этой девушке. Эта девушка приезжала в Пензу на суды и сказала об этом Анне Шалункиной, которая является сейчас женой Ильи и одновременно является двоюродной сестрой Пчелинцева.

— Имя этой девушки из Москвы известно?

Сергей Левченко: Это вопрос уже не к нам. Насколько мы понимаем, следователям ее данные известны, но они их не раскрывают в интересах следствия. А к разыскному делу нас не подпускают.

Татьяна Левченко: Meduza во время своего расследования связывалась с Полтавцом, и он в целом подтвердил слова об убийстве.

— С его слов известно, что тело Екатерины закопано в ста метрах от тела Артема. Почему его не смогли найти, как вы думаете?

Сергей Левченко: Место проверяли, но в меньшем радиусе. Изначально следователи высказывали даже предположение, что Катя лежит под Артемом. И поймите, следствие шло по убийству Артема. Катя рязанским следователям была не особенно интересна. Не было у них мотива тщательно там все искать.

— Фразу о том, что Катя может лежать под Артемом, когда вы услышали?

Татьяна Левченко: В феврале 2019 года, когда они сюда приезжали.

Сергей Левченко: Тело Артема нашла какая-то собака [в октябре 2017 года в 4,4 километра от деревни Липки соседней с Пензенской Рязанской области]. Уголовное дело они возбудили через месяц. Само место, насколько я понял, они осматривали формально. Так как тело изначально было неопознанное и обстоятельств о том, что они пропали вместе с Катей, они не знали тогда. С февраля 2019 года они стали более широко смотреть на вещи.

— Об объеме поисковых работ на месте обнаружения тела Артема вы точным образом ничего не знаете?

Сергей Левченко: Не знаем. Наверное, может знать его мама Надежда Дорофеева. Но ей сейчас не до того. Поймите, череп сына в одном месте, кости в другом.

— В смысле, череп в одном месте?

Татьяна Левченко: Его к моменту, когда пришли данные по ДНК, захоронили уже в Рязани как неизвестное лицо. У Надежды были сомнения. Она говорила: «А вдруг это не Артем? Мы сделаем эксгумацию, окажется, что не он, и что я потом буду делать с этими костями?» Выяснилось, что следователи захоронили не все. В материалах дела остались образцы волос, ногтей и череп. Они все это ей выдали в запечатанных пакетах. Когда привезли сюда, оказалось, что в пакете с ногтями и волосами вообще ничего нет, а череп при первом исследовании был чем-то обработан и не пригоден для нового теста ДНК. Представляете, жесть какая? Едешь в автобусе с черепом своего сына! Тогда она и приняла решение о том, что нужна эксгумация. Я ей тогда сказала еще: «Если не он окажется, просто приедешь и положишь эти кости им на стол».

— После подтвердилось, что это Артем, новые поиски на месте, где нашли его тело, проводились?

Сергей Левченко: Там мы больше через Наташу, это наша старшая дочь, узнавали.

Татьяна Левченко: Она звонила постоянно. Весной 2019 года они говорили, что там болотистая местность и туда просто не пройти. Надо, чтобы все подсохло. Потом в какой-то момент ей сообщили, что они искали снова с собакой, но ничего не нашли.

Сергей Левченко: Вы знаете, незадолго до их пропажи у меня был разговор с Артемом. Я ему тогда еще говорил: «Артем, ты за нее отвечаешь теперь!» А он мне в ответ: «Сергей Валентинович, конечно, отвечаю, не беспокойтесь!» И я был спокоен. Мой мир перевернулся, когда опознали тело Артема. До этого я был уверен, что они вместе и Катя под его защитой…

— Вы сами были на этом месте?

Сергей Левченко: Не были. Ведь мы поверили, что они ушли в Краснодар, и верили, что Катя жива.

— Вы читали на «МБХ медиа» интервью Пчелинцева, где он говорит, что не знал ни Катю, ни Артема, и вообще опровергает все слова Ильи?

Татьяна Левченко: Я читала через пять строчек, мне было неприятно.

Сергей Левченко: А я читал внимательно. Бросилось в глаза, что он больше говорит о взаимоотношениях Ильи с женщинами, в том числе с женщиной самого Пчелинского. По сути там всего три строчки. Ни о чем. Между тем Илья предупреждал Татьяну сразу, что у него были взаимоотношения с женой Пчелинцева и это где-то вылезет рано или поздно. У меня лично об Илье сложилось противоположное мнение. Парень традиционной ориентации, нравится девушкам и девушки ему доверяют. Что из этого? Никто не святой, у каждого человека есть свои скелет в шкафу. Какое значение это имеет для расследования?

Татьяна Левченко: То, что Пчелинцев сам вытащил все это грязное белье сейчас… Просто противно.

— Как вообще Катя познакомилась с этими ребятами?

Татьяна Левченко: Это была примерно весна 2016 года. Точнее я уже, если честно, плохо помню. Через общих знакомых, кажется.

— Артем Дорофеев, Максим Иванкин, Михаил Кульков — не были из ее круга общения?

Татьяна Левченко: Нет. Они были знакомы с ребятами, с которыми тогда общалась Катя.

— На тот момент чем занималась Катя?

Сергей Левченко: Училась в художественном училище, мне кажется, наше самое известное на весь Союз…

Татьяна Левченко: Она была на втором курсе, когда пропала. На самом деле она очень любила рисовать и всегда мне говорила, что счастлива своим выбором. Это было ее по жизни. Поэтому бросить учебу и куда-то уйти — все это было странно.

— Катя была влюблена в Артема, какие у них были отношения?

Татьяна Левченко: Тогда они еще особо знакомы не были. Помню, что он ее пригласил на концерт. Кажется, «Руки вверх» приезжали к нам. И она оттуда такая счастливая пришла. С этого момента они начали все больше и больше общаться. А к осени 2016 года Артем решил квартиру снять. Так получилось, что он ее снял с Мишей Кульковым. Они, насколько я знаю, были друзья чуть не с детства. Потом вместе в кулинарном техникуме учились на поваров и вместе работали — суши делали. Они сняли двушку. В одной комнате жили Катя с Артемом, а другой комнате Миша. И с осени 2016 года Катя периодически то у мамы с папой жила, то с Артемом. Потом к ним начал захаживать Максим Иванкин. И Катя, если честно, больше даже про Максима рассказывала. Говорила, что он очень интересный человек, первый из тех, кого она знала, кто любит Бродского. Она тоже любила Бродского. Ей очень нравилось, что он разговаривал на философские, жизненно важные темы с ней. Хороший собеседник был.

— Что значит жизненно важные?

Сергей Левченко: Она как-то начала спорить со мной по поводу уголовной ответственности несовершеннолетних. Катя полагала, что несовершеннолетние также должны нести ответственность. Она человек, который любит правду, и правда для нее была важнее всего.

Татьяна Левеченко: Как-то раз, когда она в школе писала сочинение по «Анне Карениной», то пыталась спорить с учителем даже, настаивая на том, что Анна Каренина не имела права кончать жизнь самоубийством, так как у нее были дети, и она не должна была их бросать на произвол судьбы. Я ее даже попросила тогда написать для ЕГЭ так, как надо, а не так, как ей кажется.

Сергей Левченко: А в тех ребятах ей как раз и нравилось, что они занимались волонтерством — подкармливали животных, помогали бездомным. В 23 года мало таких.

Татьяна Левченко: Она меня на полном серьезе как-то уговаривала взять ребенка из детдома. Предлагала мне даже выйти замуж, чтобы нам разрешили его взять.

— Сама она планировала выйти замуж?

Сергей Левченко: За Артема она замуж на тот момент не собиралась. Она всерьез думала о завершении учебы, о карьере. Она хотела быть дизайнером. Ей нравилась богатая архитектура Питера. Я ей предлагал тогда здесь заниматься малыми архитектурными формами.

— За период ее общения с Артемом, Кульковым и Иванкиным Катя как-то поменялась?

Татьяна Левченко: Счастливая ходила. Была окрылена любовью. Рассказывала, что собирались встречать Новый год без спиртного. Заявила, что они решили слушать только классическую музыку. Я, если честно, в шоке была. Где она таких ребят в наше время нашла? И я хочу сказать, что это не было враньем. Она сама приходила и рассказывала мне это все.

Сергей Левченко: Татьяна меня даже ругала. Потому что я всегда считал, что контроля надо больше.

— По версии Ильи, Катя и Артем как минимум знали о том, что Иванкин, Кульков и группа «5.11» Пчелинского занимаются наркоторговлей. Катя вам что-то говорила об этой стороне?

Татьяна Левченко: Если бы у меня хоть намеки сомнений зародились, я бы ее вытащила оттуда.

— А этих ребят вы вообще видели?

Татьяна Левченко: Несколько раз и то мельком. Больше с Артемом виделись.

— Были какие-то признаки, что ребята употребляли наркотики?

Сергей Левченко: У Артема? Точно нет! В январе 2017 года Катя просила меня проконсультировать его о том, как открыть бизнес. Они задумали на паях с Кульковым открыть ларек с шаурмой неподалеку от места, где снимали квартиру. На эту тему мы тогда с Артемом раза три встречались. Могу сказать, что человек действительно испытывал интерес. И это не был интерес наркомана. У Артема от природы очень цепкий взгляд был, он немногословен, и его трудно было вывести даже на эмоции. Очень спокойный человек был. Катя даже обижалась, что его на эмоции невозможно вытащить. Он не курил. Не смотря на то, что родители Артема были в разводе, он общался и с отцом, и с матерью, и с бабушкой. Его отец, насколько я знаю, простой человек, работал охранником, но при этом достаточно романтический по натуре своей. Мама работает учительницей. Артем раза два-три в неделю посещал их, поддерживал. Это мне все тоже очень импонировало.

— Как у ребят было с деньгами — можно было заподозрить, что они занимаются чем-то не тем и у них резко появились большие суммы?

Татьяна Левченко: Да не было у них особенных каких-то денег. Как-то раз Катя напросилась ко мне поесть. Оказалось, что у них холодильник пустой, а зарплата у мальчишек только на следующий день будет. Не знаю, какие там особенные деньги были. И зачем тогда им было бы работать поварами? А вкалывали они днем и ночью.

Сергей Левченко: Они обрезки от суши себе домой на еду носили. Если были бы деньги, то таких разговоров за еду не стояло бы, наверное. К тому же они снимали на четверых одну квартиру.

— Проще говоря, картина их бытия не бьется с рассказом Ильи?

Татьяна Левченко: Илья рассказал, что знает, и на этом все. Я ему свою точку зрения высказала. Но мы это особенно не обсуждали.

— Кроме Кулькова и Иванкина, вы на тот момент кого-то из фигурантов дела «Сети» знали? Фамилия Пчелинцева, например, звучала?

Сергей Левченко: Нет. До момента дела никого. Только Кульков и Иванкин.

— Как ваша дочь пропала?

Татьяна Левченко: 31 марта она была у меня. Ко мне приехала тогда подруга, врач из Москвы, и она лечила спину Кати. У нее был сколиоз. Катя очень беспокоилась за ребят — за Кулькова и Иванкина. Выяснилось, что они ушли в ночь гулять и не вернулись. Выяснилось потом, что их задержала полиция за наркотики. И там с ними был уже Полтавец. Катя, кстати, про него вообще ничего не рассказывала.

Сергей Левченко: Кто-то говорит, что он появился у них до Нового года, кто-то — что уже в начале 2017 года.

Татьяна Левченко: Катя звонила Артему и выясняла, пришли или нет ребята. Мы с ней договорились на следующий день опять встретиться, чтобы продолжить процедуры. Но 1 апреля Катя уже не пришла. Телефон был выключен, дозвониться не удалось. Больше я ее не видела. Я позвонила Сергею, сказала, что я уже нервничаю — Катя куда-то пропала. У него был второй номер Артема. С этого же номера 1 апреля Катя мне позвонила, попросила не беспокоиться и обещала прийти в другой день. В общем, и все. Это днем примерно было.

— Это точно была Катя?

Татьяна Левченко: Катя. Фон был такой, как будто рядом мужчины о чем-то взволнованно разговаривают.

— О чем разговаривали?

Татьяна Левченко: Было не разобрать. Я просто слышала, что они возбуждены чем-то.

— Чьи это были голоса?

Татьяна Левченко: Тоже было не понятно. Потом я уже 8 апреля пришла в полицию. Уже после этого, 25 апреля, я в своем почтовом ящике нашла записку. Если честно, я не часто туда заглядываю, поэтому не знаю, в какой день записка там появилась. Это был печатный текст, вроде бы от Кати. Там была просьба установить Jabber, был логин и пароль. Говорилось, что теперь там мы будем общаться. Я зарегистрировалась, зашла туда, написала «Привет». На тот момент там было два ника: мой и еще чей-то. Часа через два мне ответили «Привет». Написали, что это Артем. Спросила: «Катя где?» Ответили, что Катя будет чуть позже. Еще через два часа снова — «Привет». На этот раз вроде бы Катя. Она меня спросила: «Это точно ты?» Я написала в ответ: «А ты — это точно ты?» Спросила, что она больше всего дома любит кушать. Написала, что «селедку под шубой». Это на самом деле правда. Еще она мне написала, что ни в чем не виновата, попросила передать маме Артема, что у них все нормально, и сообщила, что собираются уехать. Я попросила ее не чудить и возвращаться обратно. На этом все. Мне она ничего больше не ответила.

— Вы пытались выяснить, что вообще происходит?

Татьяна Левченко: Она мне перестала отвечать совсем. Она мне только написала: «Будем иногда здесь общаться». Но уже все… Я в этот Jabber регулярно заходила, но через какое-то время увидела, что этой группы больше нет — один мой ник остался, второй куда-то удалился. Про записку в правоохранительных органах я тогда никому не говорила, боялась ФСБ.

— Вы же пытались как-то найти дочь?

Татьяна Левченко: Обратились за помощью в «Лиза Алерт». Даже иногда нам говорили, что ее видели в городе. Я ехала туда и ходила там по улицам в надежде. Потом, когда я узнала о гибели Артема, мне было очень плохо. У меня случилась истерика даже. Я была уверена, что пока он жив, Катя под защитой. А тут выясняется, что его нет и уже очень давно. Я тогда уволилась с работы и на три недели легла в больницу. У нас тут в Пензе есть реабилитационный центр с психологами. После этого поехала в Москву к подруге, и мы начали думать, что делать. Были разные варианты. Нашли частного детектива, который предположил, что Катя прячется. Говорил, что есть задумки, как дать ей знать, чтобы она себя обозначила. Просил 120 тыс. рублей. Денег у меня тогда не было вообще. Я решила тогда съездить к отцу Власию. Есть у нас такой прозорливый батюшка в Калужской области, много к нему людей со всей страны ездит. Полтора часа на электричке от Москвы. Пообщалась с этим батюшкой, и он сказал мне: «Найдешь ее в Кадоме, езжай туда».

— Что это за место?

Сергей Левченко: Это в Рязанской области. Понимаете, нам тогда казалось, что все сошлось. Артема нашли в Рязанской области, человек сказал «Кадом, в Рязанской области».

— Эти места насколько далеко друг от друга находятся?

Татьяна Левченко: Далеко. Но самое поразительное, что я, когда стояла к этому батюшке, познакомилась с женщиной в очереди. У нее были какие-то свои проблемы. Она рассказала, что у нее дядя священником служит в Кадоме и там женский монастырь. Потом, когда я вышла от отца Власия, у меня по телу мурашки бегали. Она поехала со мной. Если честно, не знаю, как бы без ее помощи там прожила. Фактически там жить негде. Это поселок городского типа, 5 тыс. населения. Дважды мы туда ездили, но не нашли. Как ее там искать, я не понимаю пока. В монастыре этом я не жила разве что. Монастырь, потом несколько часов по улицам с фотографиями бродишь, потом снова монастырь… И так раз за разом.

Сергей Левченко: Перед расследованием Meduza мы в третий раз хотели туда ехать. Пришлось отложить. Это для нас как форточка, шанс найти ее живой.

Татьяна Левченко: Мы еще раз туда поедем. Батюшки сразу про Артема говорили, что его нет, а Катя жива.

— Судя по вашей страничке во «ВКонтакте», вы еще к экстрасенсам обращались?

Татьяна Левченко: Мысль такая была, но не обращались. Думали про Центр Виноградова в Москве. Но они все же за деньги работают. Была мысль уговорить нашего оперуполномоченного Кирюхина, который вел розыск Кати, написать туда запрос, чтобы они бесплатно помогли. Раза три к нему ходила, но бесполезно. А потом и я плюнула — нехорошо это с точки зрения религии. Может, это все смешно кому-то покажется, но за любую надежду цеплялась. К гадалке даже ходила один раз.

— С учетом всего этого, какое сейчас у вас отношение к делу «Сети» — эти ребята действительно создавали террористическую организацию или это дело липовое, ваше мнение?

Татьяна Левченко: Я, если честно, не знаю. Лично этих людей я не знала. Но я очень хочу, чтобы все было по-честному, по правде. Хочу, чтобы виновный сидел в тюрьме и только за то, что реально совершил. А если невиновны, то я была бы рада, если бы их освободили. Я в этом плане доверю Илье сейчас. Он симпатизирует [Васлию] Куксову и [Илье] Шакурскому. Говорит, что это случайные люди в этом деле. Остальных он считает причастными к определенного рода преступлениям. В этом надо, конечно, разобраться.

— Эти ребята все-таки придерживались какой-то идеологии, они были анархистами или антифашистами?

Татьяна Левченко: В этом я не разбираюсь совершенно. Я только сейчас начала думать об этом хоть как-то.

Сергей Левченко: Я живу в центре, и поверьте мне, антифашисты у нас колоннами по городу не ходят. Я ребят из «Сети» никак не поддерживал, ждал, когда закончат процесс и начнут искать всерьез мою дочь. Но внутренне считаю, что Катюхе могла бы быть интересна идеология антифа. Прежде всего с точки зрения гуманизма — ненасильственная форма отношения ко всем. Катя комаров с себя раньше сдувала. Но насколько я понимаю, ребят из дела «Сети» нельзя отнести к антифашистам. Тем более если подтвердится, что они торговали наркотиками. Сами они никакую идею изначально никуда не транслировали. А на линию, что они антифашисты, насколько я понимаю, их вывел правозащитник Лев Пономарев. Это делалось, чтобы повысить к ним интерес общества. Сами ребята только оправдывались. Более того, мне очевидно, что в этом деле вместе свели совершенно разных людей.

— То есть?

Сергей Левченко: Понимаете, это дело производит впечатление сборной солянки, из которой торчит все. Я считаю, что ФСБ в России должна быть и должна выполнять свою определенную функцию. Другое дело, что при неограниченных возможностях, это может вести к пропасти. Хотели как лучше, получилось как всегда — в этом случае это выражение соответствует ситуации. Торчащие из этой конструкции шероховатости смущают общество. Как страйкболисты стали террористами? Нас смущает, что не исследованы конкретные обстоятельства пропажи ребят и гибели Артема. Наслоений столько, что уже очень трудно разобраться. Но в итоге получился такой карниз, который срочно требует объяснений. Иначе он просто рухнет.

Источник

СМИ узнали о планах еще одной европейской страны открыть границы для россиян

В Redmi 9 появятся интересные особенности флагманов за приемлемый ценник

Похоже на правду: включение Sony PlayStation 5 и ее дизайн

В России может произойти резкий скачок цен на домашний интернет и ТВ

В Курганской больнице скорой медицинской помощи началась проверка после смерти пациентки

Почему люди ищут мемы со своими именами в Google. Флешмоб с забытыми героями шуток 2010-х годов